Читать «Суббота навсегда» онлайн - страница 132

— Впрочем, — продолжал Алонсо, как бы размышляя вслух, — дружба — это рукопожатие, одна рука самое себя не пожмет… Хорошо, так и быть, я расскажу, что знаю. То немногое, что знаю только я.

РАССКАЗ АЛОНСО О ТОМ, ЧТО ЧИТАТЕЛЮ, В ОТЛИЧИЕ ОТ КОРРЕХИДОРА, УЖЕ ИЗВЕСТНО. И ВСЕ-ТАКИ ПОЧИТАЕМ

Когда вчера я повстречался с доном Эдмондо, мой друг был не в духе. Не помогла и забавная сцена, свидетелями которой мы явились — та, что произошла между сакристаном из монастыря Непорочного Зачатия и сеньором Остекляневшим Лиценциатом. Разумеется, дело было у Сан-Мигеля, на Сокодовере, как раз незадолго до полуденного рожка. Видриера имел наглость заметить во всеуслышание, что избыток благочестия может повлечь за собой эпидемию непорочных зачатий среди монашек. В то время как его преподобие парировал удары рыночного софиста, нанятый им мальчишка-носильщик исчез вместе с поклажей, предназначавшейся для святых сестер. Видриера, давеча предостерегавший его от этого, естественно, глядел победителем — теперь причетник с жалким видом внимал насмешливым советам: объявить-де о краже через глашатая, составив подробную опись украденного.

Меня, надо признаться, изрядно позабавили и сами словопрения, и то, что за этим последовало, но дон Эдмондо все порывался скорей уйти прочь — так гадок ему был проныра Видриера, чья история, это утверждалось со ссылкой на авторитет вашей светлости, может быть якобы прочтена по его спине. Вот и теперь, считал дон Эдмондо, Видриера незаметно сыграл на руку воришке, будучи с ним в сговоре.

В этот день мой Эдмондо был раздражителен сверх всякой меры и чаще обыкновенного вспоминал, чей он сын — что верный признак уязвленного самолюбия. Когда же я спросил моего друга, уж не болен ли он, то ответом мне было верхнее до: «Я влюбле-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ен!» При этом он едва не сорвал аплодисменты всей улицы: от разносчиков деликатесов до кабальерос, покупающих у торговок разных цветов на полсентаво; от хитрованцев-цирюльников, спешащих с кровососной банкой и медным щербатым тазиком к иному опекуну веселой сиротки, до других обладательниц высоких гребней под липкими, как соты, мантильями; от соглядатаев во Имя Божие, наряженных студентами, до студентов, снарядившихся к хуаниткам, которых за пирожок ничего не стоит переманить от жилистого что твой мул погонщика; от параличной сеньоры Ла Страда, которую санитары пронесли мимо, до сачков дона Педро, все норовящих накрыть ту или иную полупочтенную личность и среди них одного дедушку с неудобопроизносимым именем и сведенною судорогой ногой.

В довершение спетого мой друг признался, что не знает имени своей святой и знать не хочет. Поиздержавшись на прочих святых, он собирается проколоть красавицу без оркестра, как, по его словам, носители славного имени Кеведо поступали не раз. Особа, внушившая дону Эдмондо такую страсть — более, полагаю, все же нечестивую, нежели безрассудную, — состояла в услужении в некой гостинице, как вашей светлости, впрочем, известно. Гостиничная прислуга, казалось бы, для того и создана, чтобы вводить нас в грех — в таких грехах спешишь исповедаться из опасения о них позабыть. Несмотря на это, дон Эдмондо вовсе не выглядел уверенно. Бахвальства в речах, правда, было хоть отбавляй, но больше, чтобы себя приободрить. Недаром Пресвятой Деве он поставил свечу, многократно превышавшую реальные потребности «гангстера ближнего боя», каковым он себя именовал.