Читать «Золотой выкуп» онлайн - страница 17

Перед уходом Сергей-Табиб объяснил, как ухаживать за больным, чем кормить, как менять повязки, сказал, что через недельку-другую Халбек встанет на ноги, чем безмерно обрадовал всех.

У Джавланкула поясница оказалась цела, сломаны же были два ребра с правой стороны. Сергей-Табиб и ему оказал помощь, дал лекарства. Насмешил девочек, жавшихся в углу тесной кучкой, пообещал через день проведывать обоих пострадавших и добавил на прощанье, нарочно коверкая узбекские слова: «Убей меня аллах, если не приеду». Девочки весело рассмеялись.

В тот же вечер Намаз и Шернияз отвезли лекаря домой.

Вернувшись, обнаружили, что двор опять полон людьми. Прибыли из Уклана зять, двое помощников побитого сегодня Уста Джамала, двое казахов — Эсергеп и Эшбури из Казах-аула (отец Эшбури таскал на стройке Хамдамбая камни) и еще несколько работников, которые избежали побоев лишь потому, что не смогли пойти к баю вместе со всеми. Они сидели молчаливые вокруг костра, разложенного прямо во дворе. Они ждали Намаза, возлагая на него все свои надежды. Намаз-палван — повидавший белый свет, честный, храбрый джигит. Дружит с русскими, знает законы. На Намаза можно смело положиться, не ошибешься, коли последуешь его совету, а то и поступку.

— Хош, Намазбай, что теперь будем делать? — спросил Эсергеп, когда поздоровались за руку и Намаз присел к огню. Эсергеп говорил на узбекском, по-казахски смягчая слова.

— Мы выколотим из него эти деньги до последней копейки, — заявил Намаз решительно, глотая большими глотками огненный чай.

— Нелегко это будет сделать, — произнес с сомнением один из парней.

— Коли не рассчитаемся — мы подожжем его дома, — решительно заявил джигит, до сих пор сидевший, молча опустив голову.

— Завтра после утренней молитвы отправимся в Дахбед, — сказал Намаз. — Поведаем все как есть верховному казию Шадыхану. А сейчас расходитесь по домам, поздно уже.

В этот вечер слова Намаза были коротки, тяжелы, как свинец, движения резки. Так бывало всякий раз, когда он приходил к какому-либо решению. Односельчане один за другим потянулись к воротам. Сам Намаз еще долго сидел у медленно догоравшего костра. Племянники не осмеливались к нему подойти. Сестра Улугой молча принесла и поставила перед ним чашу с пловом. Пока Намаз ел, она так же молча подала ему чай. После праздника уразы Улугой собиралась женить брата. Все надежды свои она связывала с теми деньгами, которые должен был получить муж у Хамдамбая: половину намеревались истратить на свадьбу, а другую — по хозяйству. Глядишь, все прорехи бы заделали и перезимовали благополучно. А что теперь? Вдруг еще Халбек не поправится, трудно даже представить, что станется с детьми…

— Шел бы ты спать, — проговорила Улугой голосом, полным нежной заботы.

— Не хочется, — коротко обронил Намаз.

Сестра ушла.

Слабо тлели угольки в костре. Намаз сидел, подобрав под себя ноги, погруженный в глубокое раздумье.

«Намаз-ака!» — донесся вдруг до слуха тихий, нежный голос. Сердце его дрогнуло. Этот голос он узнал бы из тысячи других…