Читать «Две тайны Аптекаря» онлайн - страница 125

Часть двадцать девятая

Господин Лунц появился в приемной в прекрасном настроении. Вот уже несколько дней, как он опять стал прежним, от его нервных припадков не осталось и следа, он снова шутил, работал с неуемной энергией и даже напевал оперные арии, когда ходил по коридорам музея. Сегодня он был в рубашке цвета лососины, которая по цвету практически сливалась со здоровым румянцем на его щеках. В руках он нес большой букет красных тюльпанов, и Артемида подумала, что у ее начальника снова запланирована неделовая встреча, но, к ее удивлению, он протянул цветы ей самой, а когда она робко потянулась к букету, рьяно поцеловал ей руку.

— Артемида! — пылко начал господин Лунц. — Это вам! Я прошу вас, простите меня за то, как я вел себя с вами в последнее время! Не держите на меня зла, умоляю. Вы же знаете, как я отношусь к вам, как я ценю вас, моя дорогая! Да что там, ведь вы — мой ангел!

Артемида не могла вымолвить ни слова. Господин Лунц не часто оказывал ей знаки внимания, а сейчас она к тому же не могла прийти в себя после новости из утренней газеты. Но она всё-таки собралась с силами и сказала, протянув ему газету:

— Спасибо. Вы слышали, господин Лунц?

Господин Лунц не только слышал. Он видел. Аптекарь оказался прав: Лунц не смог удержаться от соблазна наблюдать собственный триумф. Он привык быть хозяином положения и твердо знал, что поверженный им враг виноват во всём сам — потому что посмел недооценить его, посмел считать его простоватым дурачком, над которым можно безнаказанно издеваться. У господина Лунца тоже имелись связи. Самые обширные и в самых разных кругах. Ему не стоило большого труда выяснить, в какой именно гостинице поселился Иосиф Шклярский, и даже получить ключ от его номера. Если бы тот отказался впустить его добровольно, Лунц вошел бы сам, без разрешения. Но Шклярский недооценивал его и даже предположить не мог, что этот толстый, одышливый, запуганный человек сможет дать ему достойный отпор. Он не видел в нем ни малейшей опасности. Поэтому когда новый директор музея позвонил своему предшественнику и пригласил встретиться, чтобы отдать ему деньги и заключить мировую, он только развеселился. Его даже не удивило, что господин Лунц почему-то оказался в холле его гостиницы. Он сам назвал ему свой этаж и номер комнаты, он сам открыл ему дверь.

— Что же случилось, Лунц? Что это ты прискакал ко мне сам? — нараспев говорил Шклярский, усаживаясь в кривобокое гостиничное кресло за обшарпанным журнальным столиком. — Долго скакал? Вспотел, небось? Ну, ты уж прости, приходится страдать вот в такой тмутаракани. Живу как бродяга. Ты же помнишь, что я нелегал. И помнишь, по чьей вине? Так что ты собирался мне рассказать? Надеюсь, ты принес деньги?

Господин Лунц спокойно сел в кресло напротив, открыл дорогой кожаный портфель и достал пузатую бутылку коньяка.

— Я принес тебе деньги, — сказал он. — Конечно принес. Но я хочу заключить с тобой мир. Хотя бы на эти три дня, которые остались, пока доделывают картину. Ты меня просто извел, Иосиф, так больше продолжаться не может. Давай выпьем и не будем держать друг на друга зла. Давай оставим друг друга в покое?