Читать «Апгрейд» онлайн - страница 11

– С анестезией у меня уже были большие проблемы, – робко вступила я в борьбу за своё существование.

– Проблемы, проблемы, да слышу я, – нервно пробормотала врачиха, а как при таком отношении её ещё назвать, записывая что-то в моей медицинской карте: – Вы о своих проблемах, может, ещё и всей клиники расскажете?

«Ну, я то здесь, чтобы и решать вроде свои проблемы», – промелькнуло у меня в голове, но не позволило выйти на белый свет к ушам врача, имя которой я так и не узнала. Не ободряюще закончив со мной разбор, она ушла, но обещала ещё вернуться. Ещё два дня я от зари до зари работала над своим приговором – возьмутся ли и когда господа за организацию и гармонизацию моего внутреннего пространства, в общем, за мой внутренний фен-шуй. К исходу второго дня заглянул анестезиолог, значит, всё же всё идёт к моей перепланировке. Он был внимателен, что уже внушало надежду на хороший исход дела, если оно состоится. Я всё ждала мою эмоциональную докторшу, всё же, наверно, последнее слово за ней. Разнонаправленный её взор не давал мне покоя. Но только мысленно я «вымолвить успела, дверь тихонько заскрипела и в светлицу входит…» Вошёл доктор, надёжный и цветущий. В общем, доктор в полном расцвете лет.

– Я буду вас оперировать.

– Всё же есть в этом необходимость?

– Лечащий врач с вами ещё не разговаривала?

– Нет.

– Прошёл консилиум. Просмотрели все ваши исследования. Всё проанализировали.

– А, может…

– Чего ждать? Вы должны знать, что это всё профилактически.

– А, может, не торопиться.

– Хотите пройтись по отделению и посмотреть на тех, кто не поторопился?

– Излишне.

– Излишне что?

– Ну, пугать.

– Вас не должно ничего пугать. Ни до и ни после.

– В каком смысле?

– Отсутствие комплекта внутренних органов, полученных при рождении.

– Что-то со мной будет потом не так?

– Всё так, если не будете слишком много думать, что у вас там, внутри. Всё будет так, всё будет как надо для жизни. Бог слишком много дал человеку про запас. В вас ещё много внутренних ресурсов находится.

– Но это же не значит, что надо себя перекраивать.

– Но какие-то моменты уж лучше предупредить.

Он был так убедителен и без пафосно-трагической риторики смог подвести меня к доверительному отношению к себе. Прослушав ещё те немногие, но серьёзные доводы, «резать или бить», я уже доверяла ему «водить». Он был надёжным. И я уже после его ухода почему-то твердила Ахматовское: «И я сказала: „Могу”». Потому что я доверяла. А ведь что такое доверие – это уверенность в поступке другого человека таким образом, что можно добровольно, осознано и без колебаний свое личное благополучие поставить в эту зависимость. Так, казалось, все эти приготовления к серьёзному испытанию в моей жизни длились бесконечно долго. Время стало представляться в виде размягчённых часов с картины Сальвадора Дали «Постоянство памяти». И время на каждых растекающихся часах немного различается. Эти часы соответствовали и на картине Сальвадора Дали, и в моём сознании мгновениям, запёчатлённым в памяти. Наверно, это что-то на уровне первозданного, когда в минуты предстоящей опасности жизнь начинает прокручивать свою плёнку. Так вот, моё внутреннее я пыталось мне что-то рассказать. А я не понимала что. Обрывки каких-то жизненных, можно сказать, доисторических воспоминаний, и не имеющих ничего и близко к моим сегодняшним проблемам. Вспоминались бабуля с дедулей, их дом. Почему именно это сейчас? Наверно, там была моя малая родина. Истоки, так сказать, мои. Сейчас-то это к чему? Надо же ведь настроиться и расслабиться. Но, наверно, это и было расслабление, когда ощущаешь себя защищенной в окружении тёплых рук, добрых глаз. И в этой вселенской любви растворяешься, потому что никому не надо доказывать свою исключительность, – тебя любят просто за то, что ты есть на белом свете. И это самая большая любовь в жизни, потому что она безгранична. Где начинается тепло и где заканчивается? Это настолько естественно, потому что только в этой любви весь мир и ты – одно целое.