Читать «Старт Cтраны Советов. Революция. Октябрь 1917 – март 1918» онлайн - страница 55

Например, костяк Наркомата труда составили профсоюзные кадры. В качестве председателя Союза металлистов Шляпников конфликтовал с ВЦСПС и теперь предпочитал работать в прямом контакте с отраслевыми профсоюзами, вовлекая их в деятельность наркомата, поэтому подвергался критике за синдикализм.

Серьезнейшей проблемой, вызванной «саботажем», было отсутствие денежных средств. Служащие уносили средства министерств, чтобы они не достались большевикам. Банки не работали и тем более отказывались от финансирования Совнаркома. Правительство не могло действовать, не имея денег, – во всяком случае до построения некапиталистического общества.

Уговорить большинство служащих Госбанка приступить к работе и финансировать новую власть не удалось. Но с помощью «низов» работников Госбанка удалось овладеть его ключами и 17 ноября вывезти в Смольный 5 млн рублей. После этого Госбанк стал подчиняться СНК, но работа его шла трудно из-за продолжавшейся забастовки служащих.

Получив доступ к средствам, СНК стал направлять их в провинцию, что стало важным фактором «триумфального шествия Советской власти» – ведь региональные власти теперь могли получить финансирование, необходимое для их деятельности, именно от СНК. Уже 19 ноября СНК принял решение срочно направить в Москву 100 млн рублей. «Еще в декабре Петроград стал посылать в Минск деньги – конечно бумажные – в очень большом количестве. Ландер и Кнорин говорили мне тогда, что денег “сколько угодно”», – вспоминал член советского руководства Западной области (Облискомзапа) В. Солский. Действительно, Облискомзап получил более 15 млн рублей. Оборотной стороной этого денежного дождя стала гиперинфляция 1918 г.

Забастовка служащих к концу 1917 г. выдыхалась – ведь им нужно было на что-то жить. К тому же властям удалось дезорганизовать с помощью арестов Союз союзов, координировавший борьбу служащих государственных учреждений. После разгона Учредительного собрания забастовка потеряла смысл и прекратилась. Зато весной 1918 г. стала подниматься волна рабочего протеста.

* * *

Ключевой внутриполитической проблемой была продовольственная. В 1917 г. в России было заготовлено 27,5 млн пудов хлеба против 48,9 млн пудов в 1916 г. Из-за транспортной неразберихи значительная часть уже отправленного в города хлеба стояла в вагонах на станциях. 21 октября потребление хлеба по государственному распределению было сокращено до 200 г в день.

Большевики унаследовали тяжелое продовольственное положение в стране. Но спровоцированный Октябрьским переворотом новый виток борьбы за власть это положение усугубил.

Продовольственное положение накануне октября было тяжелым, но не критическим. Если в августе – сентябре 1916 г. было заготовлено, соответственно, 1786 и 8514 тыс. пудов хлеба, то в августе – сентябре 1917 г. – 12 241 и 28 465 тыс. пудов. Это позволило довести количество вагонов с хлебом, которые в среднем прибывали в сутки в Петроград, до 33,5 в августе, 42,8 в сентябре и 54,7 – в первые 10 дней октября. На фронт прибывало, соответственно, 24,7, 32,7 и 39,5 вагонов (в последнем случае – за 15 дней). Такое большое превышение уровня 1916 г. объясняется в частности тем, что в 1917 г. приходилось компенсировать провальные летние результаты. Эти скромные успехи не очень заметно сказывались на положении потребителей, а возможно, и не сказывались вовсе из-за неповоротливости системы распределения. По подсчетам С. Г. Струмилина, основанным на данных продорганов Петрограда, энергоемкость суточного пайка составляла 1513 калорий в мае 1917 г., в августе – 1834, в октябре – 1705, в ноябре – 1241. Для поддержания жизни требуется не менее 2300, а для работы средней интенсивности – 3100 калорий. Остальное рабочие добирали на рынке, что в условиях инфляции было все труднее делать.