Читать «Философский камень» онлайн - страница 34

Старик не успел отозваться на эти слова. Кто-то из ребят, давно уже нетерпеливо шмыгавших носами, выдвинулся вперед, застрочил скороговоркой:

— Тут такое было-о!.. Тятька с мамкой в подполье влезли, деда в стайку убег… а… а мы с Ванькой… Вдруг — заходят… Сто человек! Сапоги скрипят, ружья мерзлые… Кинули ее прямо на пол и-и… ходу!.. Лошадей кнутами стегать… Деда после прибег. А она тут… Деда думал, мертвая. Подвинул, а она живая…

— Цыц, ты! — прикрикнул старик. — Ну, да так оно и было. За мертвую попервости и сошшитал. Глянь, спустя время — вижу, кровит девчонка. Ну куды девать? Перевязали. А кто она така, с кем была — ничего мы не знаем. Петька вам чисту правду — кинули ее, как щенка, без всякого имени. А выходит, она офицерска?

— Людмилой зовут. А по отцу — Андреевна. Фамилия — Рещикова, — угрюмо сказал Тимофей.

Ему было ясно. Нет, не бросил бы капитан Рещиков в чужом доме свою дочь прямо на пол, как щенка. Нет, не входил он сюда, сделали это без него. Не входил и Виктор. Он ведь с сестренкой своей по-человечески попрощался бы. А не вошли они оба, стало быть, не могли войти.

Давняя колючка больно царапала совесть Тимофея: неправильно, нечестно поступил он, бросив Виктора в тайге одного. Жена капитана Рещикова погибла, сам капитан тоже, вот и Людмила — выживет ли? Так хоть Виктор бы тогда не погиб! Можно это себе простить? В смерти Виктора никто другой, он, Тимофей, самый главный виновник.

Сворень между тем расспрашивал ребятню, не видел ли все же кто-нибудь из них, чем были нагружены подводы у беляков. Может, сбрасывали солдаты на дорогу ящики, чемоданы с саней? Ребята не видели ничего, в окнах стекла морозом были затянуты. Сворень тихо вздохнул:

— Девчонку-то мы нашли. А книги эти самые? Увезли их дальше. Так, выходит. — Он поглядел на Тимофея: — Знаешь, а ведь, пожалуй, дело-то мы до конца все же довели. Можно теперь и восвояси.

— Так, милай, — остановил его старик. — Милай, а… с девчонкой теперь как же? Раз нашли вы ее, так…

Сворень в замешательстве развел руками.

— Понимаю, деда, — ответил наконец. — Девочку мы непременно забрали бы. Но ведь война идет. А мы Красная Армия, гоним классового врага. Как же мы раненую девчонку в полк возьмем? Вы уж тут полечите ее покуда…

— „Лечите“! А потом? — через плечо старика сердито выкрикнула откуда-то вдруг возникшая молодуха. — Ить белячка она, получается! Нам-то на что же белячка? Знали мы разве? Еще офицерска!

— Дык… — Сворень покраснел от возмущения. — Дык… совесть-то есть у вас? Едва дышит девчонка, а вы ей цвет подбираете: „белячка“! Вы вот фамилию нам свою назовите. Знать, за кем она остается.

Старик степенно разгладил бороду, рукой отвел молодуху.

— Погодь, Варвара! Наше прозвишше — Голошшековы. Я — Евдоким, бабка моя — Неонила. Это сноха. За сыном Семеном. Всякий нас знает. И не волки мы. Девчонку стреляную чичас вам на плечи, ясно, не кинем. Выходим, коль не помрет. Только нам на подкид ее тоже не надобно. Решшикова она — пускай. Голошшековой в жизни никогда и не станет. В семью к нам белячку зачем же? Варвара тут чисту правду. Давайте уговор сразу: вы когда, значит, за ней? И протянул руку ладонью вверх.