Читать «Философский камень» онлайн - страница 170

Парни тем временем, пыхтя и громко сморкаясь, расковыривали на задах навозную кучу, перемешанную со снегом и вонючим ледком. Туда Варвара собиралась запрятать кули с пшеницей. Из соседнего двора за работой парней с любопытством наблюдал Маркушка, в хозяйстве его отца Трифона прятать было нечего и незачем.

Людмила едва дотягивалась до верхнего края закрома, чтобы опрокинуть наполненное тяжелой пшеницей ведро. Быстро заныла спина. Руки в плечах одеревенели. Она безнадежно поглядывала на вороха зерна: разве можно ей одной пересыпать это богатство. И до утра не справишься. А потом, когда Варвара прорубит топором половицу, надо будет снова перегребать зерно в этот закром, чтобы утекло оно под пол в мусор и пыль. А потом еще и заделывать куделей дыру да засыпать поверх оставшейся во втором закроме пшеницей. Вот, мол, люди добрые, глядите, сколечко всего-то у нас зерна…

— Людмилка, поспешай, золотко!

Ишь торопит! Теперь даже «Людмилкой» и «золотом», называет, не «белячкой». А ей-то что, какая радость? Не все равно — спрячут, сохранят пшеничку свою Голощековы или начисто ее по решению схода у них отберут?

Людмила двигалась все медленнее и медленнее. Варвара схватила валявшийся в амбаре проржавленный таз, насыпала его до краев и, задыхаясь от тяжести и нетерпения, тоже стала бросать через перегородку зерно. Тяжелыми ручейками пшеница стекала ей на грудь, шею, застревала в волосах. Варвара, отплевываясь, ругалась и вдруг, вспомнив о парнях, которые долбили яму на заднем дворе, метнулась туда. Впотьмах не столько разглядела, сколько угадала, что за оградой стоит, переминаясь на морозе, Маркушка.

— Да вот… видишь… — и растерялась. Что придумать, что сказать этому недоумку? Подбежала, тоже приткнулась к забору: — Ты чегой стоишь тут, Маркуша? Не спится тебе чего? Мне вот тоже не спится, ребят своих, варнаков, в избу загнать никак не могу.

Маркушка негромко хмыкнул, снег заскрипел у него под ногами.

— Тетка Варвара, а я все знаю, чего ты там делаешь.

— А чего? Ничего… Ночь же… Спал бы… — И слеза тонко перехватила ей голос. — Ну тебе-то чо, Маркуша?

— Интересно.

— Кой интерес?… Ну поди домой… Поди же… — Словно бы водица кипела у нее в горле. — Да не выдай, Маркуша, не выдай… Ну не выдай жа-а!..

— Эх, пособить тогда тебе, чо ли? — озабоченно вдруг сказал Маркушка.

И кинул длинные руки на забор, подтянулся, шаря носком, куда бы тверже поставить ногу.

Варвара обомлела от радости. Даже отшатнулась от забора: так нежданно поразили, будто толкнули в грудь, обещальные слова Маркушки.

— Золотко! — и потащила его за руку. — Вот, раскопать навоз мальцам моим подмогни.

И Варвара кинулась в амбар: гнала беспокойная мысль, что-то там притихла «белячка». Ей чего — не свое…

21

Но Людмилы в амбаре уже не было.

После ухода Варвары, перебросив через стенку закрома несколько ведер пшеницы, она вдруг остановилась, опустила затекшие, онемевшие руки. И с большей силой, чем всегда, шевельнулось в душе у нее злое чувство ко всему, что связывало ее с этим домом. К Варваре, к Семену, к парням Ивану с Петром, жадюгам таким же, как мать с отцом, к голощековским хлебным полям и покосам, где, надрываясь, она проливала пот, к этой пшенице, сейчас пахнущей вкусно и сытно, а через минуту готовой лечь в пыли и в навозе, только бы не достаться чужим людям…