Читать «Операция "Снег"» онлайн - страница 31

Мальчишеский кукан — приспособление практичное и остроумное. Делается он за минуту-полторы из подручного материала: отламывается ивовый, березовый или иной прутик, но непременно — с отросточком, отвилочком на конце. Одним движением сверху — от тонкого гибкого кончика к комельку — обдирается от листьев, и можете сколько угодно нанизывать рыбу для переноски. Тонкий верхний кончик продергивается сквозь жабры — и рыбку сгоняют вниз. Отросточек, отвилочек на нижнем конце цепляет первую рыбку за жаберную крышку и не дает всем остальным соскальзывать.

Быстро, удобно и — наглядно!

…Пока Колька совершал эти необходимые действия, рыбка под названием уклейка билась на песке, подпрыгивала и словно бы хватала воздух жалобным круглым ртом.

К ее тонким серебристым чешуйкам прилип мелкий песок, ее великолепный блеск погас, и вся она вообще стала такая некрасивая, грязная, что Колька, вернувшись от кустов с куканом, не сразу ее заметил.

Ему стало так жалко эту невзрачную рыбку! И чтобы добыча выглядела покрасивее, подостойнее, когда он будет нести ее на кукане, он решил всполоснуть рыбку в ее родной стихии, отмыть ее от серого скучного песка.

Он накрыл трепыхающуюся рыбку ладонью, прихлопнул ее, словно бабочку, а потом крепко зажал в кулачке, чувствуя не привычную гладкость скользких рыбьих боков, а шершавость мелкого речного песка, словно бы он был на его собственной, Колькиной, коже, когда он весь вываливался после купания («изгваздался» — говорили в таких случаях…).

Колька Ржаницын окунул руку с затиснутой там рыбкой в воду и несколько раз поболтал ею в чистой, прохладной струе. Потом, чтобы еще получше промыть рыбку и окончательно вернуть чешуе ее блеск, он чуть-чуть, совсем немного разжал пальцы. А рыбка-уклейка вдруг дернулась, сильно вильнула хвостиком, выскользнула из Колькиного кулака…

И — ушла…

ПРЫЖКОВЫЕ ЛЫЖИ

— У Гиви Сахадзе лыжи украли!

Среди бела дня, на глазах у многолюдной толпы, в самый разгар Международных соревнований — это казалось невероятным. И тем не менее… Новость эта неизвестно каким способом, но гораздо быстрее всяческих телеграмм-молний облетела ряды болельщиков вокруг Большого Снежногорского трамплина. Болельщики заволновались. Мало того, что Гиви, этот двадцатишестилетний крепыш из Бакуриани, был общим любимцем, — он был реальным претендентом на первенство.

И вот — на тебе!

— Не иначе как рука международного империализма! — мрачно буркнул один из болельщиков. — Больше некому. Боятся нашего Гиви…

Тем, кто его хорошо знал, Гиви характером и обликом напоминал фокстерьера: он был малоросл, курчав и отчаян. Зарубежные спортивные обозреватели не зря называли его «летающей торпедой»! Самое обидное заключалось в том, что лыжи исчезли в перерыве после первой попытки. А положение в турнирной таблице у Сахадзе было рискованным и шатким…

Снежногорск не зря считался лыжной столицей. Лыжи здесь любили и понимали в них толк. Мастеров и перворазрядников на душу населения в этом небольшом заполярном городе насчитывалось больше, чем в любом другом городе страны. «Настоящий снежногорец начинает кататься на лыжах раньше, чем начинает ходить» — эту шутку любили повторять даже на хозяйственных активах, и в ней была значительная доля правды.