Читать «Операция "Снег"» онлайн - страница 25

Мне очень нравился красный Тоськин сарафанчик, уже не раз стиранный и изрядно выгоревший на солнце. По краю подола шел красивый рисунок: желтые колосья вперемежку с синими васильками. Этот рисунок не был вышит: это Тоськина мама, веселая Тамара, сама придумала и сама нарисовала дочери колосья и цветы масляными красками по суровому полотну.

Точно так же она расписывала и рубашки Тоськиных младших братишек, «построенные» домашним способом. Конечно, это было не навек. Зато дешево, красиво, и на сезон, во всяком случае, хватало…

В тот день, помню, у нас был нехитрый завтрак: я достал из кармана кусок хлеба, а Тоська — пригоршню сушеных груш. Груши мы долго и старательно размачивали в ельнинской воде, после чего они казались нам и сочнее, и сытнее…

Домой мы шли рядом, как бы нечаянно задевая друг друга то боком, то горячей рукой, теснясь на узкой, пружинящей под ногами луговой тропке. Я нес на плече, на рогатульке, Тоськины тапочки. Из горьковатой тени раскидистых прибрежных ив мы выскочили на прямую открытую дорогу к мосту, залитую безжалостным отвесным солнцем, — и невольно зажмурились. Когда же мы открыли глаза и проморгали радужные круги перед глазами, оба сразу увидели, что впереди нас ждало самое страшное: на перилах и настиле по обеим сторонам моста расселись, как сороки на заборе, мальчишки из компании Семки Душного. Их главарь тоже был здесь — высокий, худосочный подросток с такими запавшими, почти провалившимися глазницами, что его глаза, должно быть, сильно давили ему на затылок… Вероятно, он маялся желудком, потому что у него постоянно шел тяжелый, непереносимый запах изо рта. И характер Семки вполне соответствовал прозвищу! «Душной» в местном значении ничего общего не имел со словом «душный». Это слово означало именно — вонючий.

Семка безупречно подражал голосам птиц и животных, за что пользовался известностью и ребячьим авторитетом. Таковы извилистые дороги славы! С несомненным актерским мастерством он передразнивал также любого встречного-поперечного, мстительно подмечая и высмеивая свойственные каждому недостатки. Он был зол и нестерпимо завистлив ко всему здоровому, а его дразнилки были ядовиты, смешны и прилипчивы, как репей.

Я понимал, что бить меня они не будут. Сработает неписаный закон мальчишеских отношений: семеро одного не бьют. Но они всей компанией потащатся за нами до самого дома, погромыхивая смешком, словно консервная банка на собачьем хвосте, ни за что не отвяжутся и после не дадут прохода ни мне, ни Тоське и задразнят до смерти.

Мне так и представилось — до слез, до тугой помидорной красноты, налившей лицо, — как они, кривляясь и приплясывая, топают за нами по скрипучим деревянным тротуарам нашего Ельнинска и орут дурными голосами: «Жених и невеста, настряпали теста! Печь провалилась, невеста подавилась!»

И вся наша улица, вся школа, а скоро и весь наш невеликий городок до последнего человека будут знать, что мы с Тоськой Ступиной — жених и невеста. Они будут знать нашу светлую тайну, и тыкать в нас пальцами, и подмигивать, и высовывать языки!