Читать «Тебе и Огню» онлайн - страница 140
Владимир Павлович Колотенко
Ну же!
Я жму на курок что есть силы! Но нет! Ничего! Ни высверка из ствола, ни отдачи в плечо, ни шороха, ни звука...
Неужели осечка?! Значит - промах, крах... Но вдруг - темень, ночь. Я погружен в темноту, как в преисподнюю ада. Что, что случилось?! Ни звука в ответ. Тишина. Жуть. Мне страшно шевельнуться, страшно закрыть глаза. Я сдираю с ушей наушники, но от этого в прицеле не становится светлее: там - ночь, тьма, ад кромешный. Я не могу взять в толк: я мертв, умер?..
Где-то ухает молот, визжат тормоза, и вскоре я слышу, как капает вода в ванной, затем слышу собственное дыхание... И этот неумолкаемый стук!..
Жизнь продолжается. А я сижу в темноте и не предпринимаю никаких попыток что-либо изменить. Наконец щелкает замок входной двери, а за ним выключатель. Света нет.
- Кто-нибудь в доме есть?
Ти! Вернулась! Тишенька... Тебя отпустили!..
- Да, - произношу я, - есть.
- Почему ты сидишь в темноте? Накурил!.. Здесь же...
- Тебя отпустили?!
- И в такой духоте? Здесь же нечем дышать!
- А, - с досадой произношу я, - опять свет отключили...
И снимаю свою натруженную ладонь с мышки компьютера, закрываю теперь без всякого страха глаза, надо же им дать передышку, и спрашиваю:
- Ты вернулась?
- А ты все стреляешь?..
- Без этого наша жизнь была бы неполной...
- Лучше бы ты... Свечу хоть зажги...
Лучше?!! Разве может быть что-нибудь лучше?
Я молчу. Я жду, когда снова дадут свет, ведь у меня еще столько патронов! И еще один, про запас...
- Я сама заплатила, - говорит Тина, - тебя не допросишься.. Окно хоть открой...
И тотчас дают свет! Ну, слава Богу!!!
- Ага, - говорю я, - спасибо.
- Пожалуйста... Ой, что это у тебя с лицом?
- А что?
- На тебе лица нет!
Я жду, когда придет время слёз. Я люблю (садюга!), когда озерца слез вызревают в её дивных глазах. И совсем неважно - это слёзы радости или грусти, восторга или печали. Её слезы - немой крик души! Непомерный ее труд. Своими слезами она дает жизни шанс на спасение.
Я жду...
И знаю, я крепко знаю - она не заплачет. Она у нас - воин. Воин! Воины - не льют слёз ни ручьями, ни каплями...
И вдруг ясно ощущаю: да! Это ее запахи, именно так пахнут ее руки, ее шея, ее волосы... Неземная полынь...
- Ой, что это у тебя?
Тина тянется рукой к моему лбу, к вискам, нежно прикасается, затем смотрит на свои славные пальчики.
- Кровь?.. - она смотрит на меня с удивлением и, наконец, я вижу в уголках ее глаз бусинки слёз.
Наконец-то! Пришло, пришло-таки время слёз...
- Ах, кровь, - произношу я как можно более равнодушно, - это же... Знаешь... Это кровь Христа...
Это правда! Росинки кровавого пота на моем лице - свидетельство непосильной работы! Эти капельки, просочившиеся на кожу из-под тернового венца, священной тиары, которую я вот уже целый день и всю жизнь чувствую на своей голове, - это капельки моей нежности к миру...
У Тины больше нет слов, только слезы, которые я собираю в свои натруженные ладони. Это наша с нею Стена Плача.
И вдруг понимаю: это же мои слёзы, мои слёзы радости, это же я сам плачу. Это моя плата за мой натужный труд...