Читать «Морфология российской геополитики и динамика международных систем XVIII-XX веков» онлайн - страница 293

II

Какую же альтернативу предлагал «Остров Россия»? Отклики в печати на эту работу были неоднозначны. Некоторые оппоненты усматривали в этой модели «сочетание заемного „разумного эгоизма“ с языческим натурализмом, не ведающим, что в основе больших государств лежат не естественные ниши, а цивилизационные идеи мощного интегративного характера» [Панарин 1994, 26]. В этой работе усматривали выражения чаяний строителей либерально-буржуазной России как национального государства [Кургинян 1995], воплощение взглядов тех кругов, которые «островитянски» пируют на «припасах с провиантских складов затонувшего СССР» [Павловский 1994, 135]. Иные критики, напротив, говорили о возможности прочесть эту модель в праворадикальном ключе: «отгородимся от коррумпированного нерусского мира и построим у себя на „острове Россия“ тысячелетнее царство» [Лисюткина 1995, 10]. Впрочем, некоторые рецензенты оценили «Остров Россия» как «наиболее целостную теоретическую концепцию, альтернативную теории России-хартленда» [Стариков 1995, 239].

Парадокс в том, что «Остров Россия» должен был предложить альтернативу не только «броску на запад», но равно и пафосу собирания нового Большого Пространства – и, вместе с тем, превращению России в лимитрофно-буферный придел Евро-Атлантики. Иначе говоря, речь шла о критике не только миновавшей фазы «европохитительского» цикла, но и самой этой циклической динамики как таковой, но, вместе с тем, и о противодействии любым версиям геополитического «демонтажа» России.

Очень интересно интерпретировал в 1994–1995 гг. модель «острова Россия» М.В. Ильин, попытавшийся найти ей место в своей эволюционно-стадиальной (хронополитической) типологии политических систем. По его выкладкам, известные истории случаи перехода в Западной Европе и в Японии от империй к государствам-нациям – т. е. от государств, притязающих на цивилизационное обустройство известной и доступной им ойкумены, к государствам с устойчивыми границами, внутри которых развивается сложная система договорных отношений и формируются структуры гражданского общества, – бывали опосредованы переходными стадиями, которым он присвоил имя «куколок (хризалид)». Под «хризалидами» он понимает территориально-замкнутые образования, ощущающие себя в качестве «духовных империй», в том числе с разделением политических и духовных центров. В модели «острова Россия» ему виделся абрис «духовной империи – хризалиды», которая могла бы опосредовать становление государства-нации в России. В развитие этой гипотезы он предлагает очерк формирования «острова Россия» от Киевской Руси до наших дней, противопоставляя две версии организации русского пространства, якобы проходящие через всё II тысячелетие. Одна традиция (по Ильину – линия Владимира Мономаха) делает упор на то, что можно назвать «местническим державничеством» – «на внутрирусское развитие и дифференциацию земель-отчин ради более прочной интеграции целого»; другая традиция – по Ильину – линия Олега Гориславича, она предполагает завоевание русского пространства из центра, который выносится либо на крайнюю периферию национального ядра, либо вообще за его пределы.