Читать «Греческий зал» онлайн - страница 23
Елена Евгеньевна Щербакова
Горнист у клумбы с горицветом.
И страшен был крутой завод.
Так нож глотал, вроде конфеты,
Китаец, словно кости кот.
Усадеб милая Россия,
Кого же снова в гости ждешь?
«Угу!» в углу кричит мне Филин.
– На уголь книги не прожжешь!
«Подари золотую коронку на карандаше…»
* * *
Подари золотую коронку на карандаше
Чтоб рисовать шедевры,
Чтоб штрих, повторенный за Фаберже,
Всем успокаивал бы нервы.
Чтоб кончик пальцев чувствовал огонь,
Который в самом сердце затаился,
И как огонь, поскачет время-конь,
Что на святом источнике напился.
В галерее А. Шилова
Пусть Апполон не станет забытым манекеном,
Тем более безножен и безрук.
Декор у Шилова имеет цену,
Что пало – возрастет, так и обратный круг.
Неисповедим ведь путь, что так ведет с опаской.
Уборы, Переделкино…. И тишина.
И на полотнах встал вопрос неясный.
Отведай в ресторане Шилова вина.
Побалуйся салатом «Цезарь»
И вспомни клич: «Пришел, увидел, победил!».
Кто вдруг упал, не сделав шаг, – не бездарь.
Эгей с собой, знай, тайну утопил,
Чтоб снова возрождалась жизнь и крепла.
Там, где падение, там взлет.
Где взлет – падение там тоже. Лета
Поглотит все, оставив правды гнет.
* * *
Больно, но сильно красиво —
Вот человечеству вызов.
И Фаэтон – светило
Распалось на множество призов.
Возраст – условность на свете,
Все решит красота.
Дух Фаэтона – планеты,
Как цветок Божества.
Шедевр кимоно
Итику Кубот
О чем размышляют горные духи?
Укрылись они в кимоно.
На тканях затяжки сцепились, как мухи
Рисунок на них, как кино.
И хочется птицей парить в поднебесье,
Играть в театре-кабуки.
На тканях застыли волшебные песни,
Туманно, как Азы и Буки.
Небесно размыты линии кистью.
И виден весь Асидзури.
Идти в кимоно – это целая миссия.
Цветы укрывать в лазури.
В. Юдашкин
* * *
Я возьму самый мелкий бисер на свете,
Чтобы платья расшить таинственный шелк
Чтобы вышить самых великих портреты
Чтобы конных собрать вместе бы полк.
Чтоб изъяны убрать под драпировку,
И в цветочной симфонии под гармонию ткань.
Чтоб слова зазвучали не просто обмолвкой,
А вином сладким лились из греческих бань.
Что ни платье – тональность и настроение,
Что ни платье – то целый проект или план.
То в нем в космос полет, то покой, то движение.
Складки замерли, точно остывший вулкан.
Платье – мир, ветерок, путешествия,
И художника, нет, волшебника, дар.
Это новая жизнь, роскошь, целое шествие.
В высоте Рафаэля Юдашкина зал.
Мания Парацельса
Волшебник, читая Парацельса,
Приметы пальцем подводил.
Из головы рождались тельца
И ток всемирный исходил,
Неся чего-то кстати и некстати.
Кто их поймет? Бесовский стан.
Волшебник на орехи всем им платит.
Они слепые, плачут: – Интриган!
Терпенье может длиться бесконечно.
И вот набрался мощности заряд.
Вдруг вспышка, и в теченье скоротечно
В воде проплыл огромный скат.
О! Боже! Только не зажглось бы море!
Подумал маг, и щелкнули глаза.
И мысли градом разразились с горя,
Как очумелая буза.
Но этот хаос знал волшебник.
Спиной он заслонил стену.
И видел, кто учения наследник
Его пустил неведенья слезу.
