Читать «Хромосома Христа» онлайн - страница 164

– Юра, – раздраженно проговорил я, – дай сюда…

Я приподнялся и выхватил из его рук зонд генератора. На мгновение воцарилась тишина, затем он виновато пробормотал:

– Рест, я не Юра, я – Василий.

И тут я сообразил, что мое раздражение вызвано тем, что я обращался к Юре, а не к нему, что винил в нерасторопности Юру, а не Василия и, вероятно, желал, да, желал, чтобы на его месте вдруг оказался Юра. С ним у нас бы все вышло, как надо, все бы у нас получилось. Почему вдруг на Юрином месте оказался какой-то Василий, я не мог взять этого в толк. От того и все беды…

Я сам нажал тумблер и направил никелированное острие зонда – пучок поля – на исследуемые клеточки. И тут у меня раскрылись глаза.

– Вася, – сказал я, – ты прости…

– Бывает.

– Мне вдруг показалось, – оправдывался я, – что здесь Юрка…

– Тебе нужно отдохнуть.

– Да, пожалуй…

– Что-то еще? – спросил он.

Я как раз регулятором настраивал частоту и ничего не ответил. Теперь нужно было выждать определенное время, и я предложил ему кофе.

– Как тебе Фриш? – спросил он, чтобы выйти из темы, и сделал первый глоток, – его «Гантенбайн» превосходен, не правда ли?

Я понимал, что произошла нелепость, но ничего не случилось такого, чтобы прерывать начатое нами дело. Я ждал этой минуты, может быть, год, годы. Я знал: это была моя ночь.

– Да, – сказал я, – я листал.

– Ты не находишь, что он чересчур толстокож?

С Юрой мы бы эту задачку решили в два счета.

– Да, чересчур, – сказал я.

– Перевод прекрасный!

Это был праздный разговор…

– По-моему – очень, – сказал я.

Мы знали, что у нас есть около часа времени и теперь спокойно болтали о всякой всячине.

– А какие прелестные кружева из суффиксов и междометий вяжет и плетет Татьяна Толстая!

Юра исчез так же быстро, как появился. Но мог ли он исчезнуть теперь навсегда?

– Да, – сказал я, – по-моему, здорово!

Через минуту Василий смирился с тем, что добиться от меня обсуждения литературных новинок не удастся, и проворно ухватился за Жору.

– Мне кажется, Жора темнит. Как думаешь? – спросил он.

– Он стал более скрытен, – сказал я.

Едва слышно тикали настенные часы.

– Хочу попасть на выставку этого француза, ну ты знаешь, о ком я говорю.

Я не знал, но кивнул: знаю. Прошел час, мы время от времени посматривали на экран. Клетки пришли в себя только через два с половиной часа, и это нас не удивило. Важно было то, что все шло своим чередом, все приборы работали безотказно, жужжал процессор, пыхтел микрокомпрессор, мигали зеленые и красные индикаторные лампочки…

Это был пробный эксперимент, отработка методики, прогонка операций. Все было чин-чинарем, и мы, как это обычно бывает, уверено делали свое дело. Юра исчез и больше нам не мешал. Вскоре мы перекусили и выпили кофе, а затем легли спать. Василий пристроился на диване, а я – привычно на мягкой тахте, в небольшой глухой комнатке, служащей подсобным помещением. Для меня было невдомек его откровение: Жора темнит. По правде сказать, Жора на всех производил впечатление искренней чистоты и прозрачности. И лишь немногие знали, что в тайнике его щедрой души тихо и тщательно пряталось от любопытных глаз и ушей сокровенное нечто. Среди тех, кто знал, был и я. Правда, это «нечто» еще никогда не выбиралось наружу, на свет. Между нами, как мне казалось, были минуты абсолютной искренности, и я ожидал его откровений, но всегда что-то мешало нашему душевному родству. Се ля ви.