Читать «РУССКАЯ ЖЕНА» онлайн - страница 44

Однажды я сильно заболела – у меня была ангина и высокая температура. Выпив лекарства и обложив себя компрессами, я с тяжелым предчувствием легла спать. В три часа ночи бабушка в панике ворвалась в нашу комнату – у нее был очередной приступ, и мне опять пришлось вызвать Скорую, которая приехала очень быстро. Санитары сделали бабушке укол, но она не хотела ложиться, потому что всё еще задыхалась. Я так и оставила её сидеть в кровати, а сама вернулась к ребенку, обессилевшая от болезни и усталости. Утром мы с Витей проснулись от какой-то странной тишины – никто не кашлял и не ходил по квартире. Мгновенно в мою душу закралось подозрение, и я настороженно вошла в её комнату. Бабушка продолжала неподвижно сидеть на кровати. Когда я дотронулась до ее руки, она была совершенно холодной… Она так и умерла сидя, сгорбившись, свесив голову вниз, так никем и не утешенная, верившая до конца своих дней, что жизнь – это каторга, а люди – сплошное зло.

Папа приехал через два дня, и мы похоронили бабушку в холодный ноябрьский день – на том же кладбище, на той же площадке под открытым небом, с тем же оркестром, играющим традиционный душераздирающий марш. Процедура повторилась – прошло всего одиннадцать месяцев с тех пор, как я простилась здесь с матерью. Теперь я провожала в последний путь женщину, которая пыталась заменить мне мать.

Передо мной в гробу лежала женщина, с которой я прожила тридцать лет своей жизни. По сути, она была моей матерью – с того самого момента, когда я назвала ее мамой в детской московской больнице. Но по какому-то трагичному стечению обстоятельств, она также стала моим прокурором и соседом по камере, и я стала заложником её ненависти. В результате этого, как бы страшно это ни прозвучало, я стала ждать её смерти, как единственного избавления от всех моих проблем. Я была уверена, что если это случится, то мне больше не придется ненавидеть, сопротивляться, кричать и возмущаться. Что с её уходом улетучится весь яд, которым она так щедро потчевала меня все эти годы. Я верила, что её смерть принесет мне полное освобождение и облегчение.

Теперь я стояла возле бабушкиного гроба,но облегчение почему-то не наступало. Я всё время плакала и смотрела на её, наконец, успокоившееся лицо – в какой-то миг меня пронзила странная, ироничная мысль, что только маска смерти сделала её лицо добрым и умиротворенным. Мы попрощались с ней, и перед тем как, под завывание похоронного марша, гроб опустили в крематорий, я с чувством благодарности поцеловала её в лоб. Мне не пришлось себя заставлять – впервые в жизни мне действительно было её жаль. Только теперь я осознала, что была не единственной узницей этого мучительного тандема – бабушка оказалась такой же узницей. И мне ничего не оставалось, как только горько оплакивать эту женщину – ведь она так и умерла с этими кандалами, и другого шанса стать свободной, как у меня, у неё уже не было…

Вечером мы организовали поминки – пришли только знакомые, соседи и люди, знавшие бабушку довольно хорошо. На следующий день папа с Юлей вернулись в Москву, оставив меня совершенно одну, с 4-летним ребенком на руках – теперь единственным членом моей семьи. После смерти матери у папы больше не было причин приезжать в Киев.