Читать «Зиновий Гердт» онлайн - страница 8

— А третья религия?

— Третья — польская. Костел и польская община. Мы, мальчишки, знали все три языка. Можешь себе представить, я идиш знал! Мог написать письмо на идише. Даже стихи какие-то опубликовал в местной газете по поводу коллективизации. Мне было лет тринадцать. Стихи восторженные, конечно…

— Если мы вспомним произведения Шолом-Алейхема, который описывал еврейские местечки, — это похоже?

— Нет, потому что у Шолом-Алейхема — мононациональные местечки. А тут было трехнациональное…»

В 1930-е годы многие евреи покинули Себеж — одни искали лучшей жизни в больших городах, другие спасались от «великого перелома», крушившего старые порядки и устои жизни. Закрыли (а потом взорвали) старинный Троицкий собор, закрыли синагогу и еврейскую школу, где учился Гердт. Начиная с пятого класса он продолжил учебу в новой советской школе-восьмилетке, стал пионером, потом комсомольцем. Именно тогда в нем пробудилась любовь к театру. «У нас в школе был директор господин Ган, — вспоминал он. — Я участвовал в школьных кружках. Единственную склонность, которую Ган во мне обнаружил, он записал в аттестате: “имеет склонность к драматической игре”. В меня это запало». Еще он вспоминал школьного учителя литературы, привившего ему любовь к поэзии: «Склонность к драматической игре, думаю, возникла от чтения стихов. У меня была тяга ко всему напечатанному в столбик».

Через две недели после начала войны Себеж был оккупирован немцами. Все еврейское население, не успевшее бежать, сразу же согнали в гетто, заставляя выполнять самую грязную и тяжелую работу — например, чинить взорванные партизанами железнодорожные пути. Многие умерли от голода и непосильного труда. В марте 1942 года большинство уцелевших, около ста человек, были расстреляны в окрестностях города — это злодеяние совершили не немцы, а местные полицаи. Многие из убитых были родственниками и знакомыми семьи Храпиновичей. После войны евреев в Себеже почти не осталось, но Гердт вместе с Татьяной Александровной еще не раз приезжал туда. «Жизнь прожил, а красоты такой больше нигде не встречал…» — задумчиво говорил он. Сегодня его фраза: «Себеж — небесное место на Земле» — стала чем-то вроде неофициального девиза города, жители которого искренне уважают своего знаменитого земляка. В ближайшее время здесь планируют установить памятник Гердту — уже второй. Первый установлен в 1998 году в Киеве, на Прорезной улице. Правда, он изображает не самого артиста, а его персонажа — Паниковского из знаменитого фильма М. Швейцера «Золотой теленок».

После первого визита в Себеж Гердт еще дважды возвращался в город своего детства. Последний раз, в 1987 году, он приезжал туда вместе с Булатом Окуджавой. «Я тогда был участковым, — рассказывает Александр Терехов, госохотинспектор по Себежскому району. — Гердт и Окуджава ехали в Ригу, зашли в райком. Говорят: “На обратном пути хотели бы тут на пару деньков задержаться, отдохнуть…” Партия и поручила нам тогда организовать для них мероприятия. Мы решили, что лучшим отдыхом будет выезд на природу. Вон туда, на Силявские острова ездили. Мы стоим на набережной озера Себежского, в парке Гердта возле мемориального камня, и Александр машет куда-то в сторону серебристого горизонта. — Утром выехали, а вернулись за полночь. Незабываемый был пикник! Специально для именитых гостей изловили и закоптили жирного угря. Гердт радовался, как ребенок, и подтрунивал над Булатом: “Вот это угорь! Не то что ты мне недавно из Франции привез — мыло мылом!” Он очень много шутил в тот день. Простота его общения нас всех тогда покорила, — вспоминает Александр. — Очень душевный человек. Жаль только, на водных лыжах не захотел кататься. “Давайте, — говорю, — прокачу, Зиновий Ефимович!” А он смеется: “Сашка меня утопить хочет!” И все ему без дела не сиделось: и с рыбой, и с костром в удовольствие возился. А вот Булат как лег на полянке в траву, так и лежал до вечера — стихи про Себеж сочинял. Его жена часы потеряла, мы все ищем, ползаем по лугу вокруг него, а он — глаза в небо. Так с места и не сдвинулся…»