Читать «Самокритический автопортрет» онлайн - страница 5

Возвращение в Милан, возобновление лицея (наверстывать пропущенные годы учебы пришлось в частном), выпускные экзамены. Сочинение по итальянскому языку, в котором Веэс всегда отличался особыми успехами, он написал на одном дыхании, и получилось оно настолько «революционным», что член экзаменационной комиссии, прочитавший его, высказал похвалу и заметил, что не попади оно к нему, «прогрессисту», кто-нибудь другой мог бы такой опус «бойкотировать». Так нежданно-негаданно Веэс оказался «левым»: все вышло как-то само собой - не в результате взвешенного выбора или по предвзятости мнений, а в силу естественной предрасположенности, вполне объяснимой общественной атмосферой послевоенной Италии, а также круга чтения Веэса, который тогда был сам по себе, то есть вне каких-либо группировок, и только время от времени читал Politecnico .

«Левая» принадлежность Веэса не основывалась на систематизированных и последовательно усвоенных теориях. Его бессистемное чтение наряду с Карлом Марксом включало и Бенедетто Кроче. А дальнейшее направление его развития определило знакомство с русской революцией. Что такая революция произошла, Веэс, конечно, знал, но это было сухое школьное знание из учебников, которому он не придавал особенного значения. Но когда Веэс прочитал книгу «Десять дней, которые потрясли мир» Джона Рида и некоторые работы Ленина, революция обрела для него новый смысл, оставив у него в голове и в душе неизгладимый след, подобно тому, который оставили в свое время книги Достоевского. Подобный, но не тождественный, потому что, если Достоевский и потом вся остальная русская литература стали для него постоянными спутниками на бесконечном духовном пути, то русская революция ставила вполне определенные исторические и политические проблемы, и проблемы научно-исследовательские, которые рано или поздно должны были неизбежно привести к окончательной ясности. Русская революция (если не принимать ее фидеистически) явилась отправной точкой для попытки понимания двух концептов: России и революции. Две огромные задачи, особенно в Италии того времени, когда представление о России вообще было очень поверхностным, а что касается революции, политико-идеологическая тенденция той поры, мифологизировавшая (задним числом Веэс сказал бы мистифицировавшая) октябрь 1917, преобладала, была «гегемоном» (пользуясь специфическим термином).