Читать «Великий князь Василий III Иванович» онлайн - страница 43

Максим Грек. Миниатюра конца XVI в.

На Русь Максим Грек прибыл в 1518 г.: это был ответ на просьбу Василия III прислать к нему переводчиков церковных книг с греческого. Но после осуществленного им перевода Толковой Псалтыри обратно его не отпустили, и Максиму пришлось остаться в Чудовом монастыре, где вокруг афонского интеллектуала сложился настоящий кружок.

Внимание Василия III Максим Грек и его единомышленники привлекли в 1524 г., когда встал вопрос о перспективах государева развода и второго брака. С церковной точки зрения эти действия были неканоничными, что и вызывало осуждение Максима Грека: ведь, как уже говорилось, грех государя (тем более столь тяжкий, как прелюбодейство!) мог навлечь беды и на всю его страну. Василий и его советники прекрасно понимали, что с церковной точки зрения прав именно Максим Грек. Впрочем, даже если бы была предпринята попытка «переспорить» его, то она была бы не на руку Василию, поскольку привлекала бы внимание общества к проблеме и способна была открыть ящик Пандоры. Тем более что вокруг Максима Грека собрались вельможи, близкие к удельным князьям Юрию Дмитровскому и Дмитрию Углицкому, у которых, вероятно, были свои виды на престол (во всяком случае этого опасался Василий III). Таким образом, выступление против брачных дел великого князя фактически было на руку амбициям князей удельных. Требовалось найти какие-то иные предлоги для осуждения ученого монаха. И такие предлоги нашлись.

Первоначально Максим Грек был арестован как свидетель по делу своего единомышленника Берсеня Беклемишева. Святогорец решил, что так оно и есть, и постарался всячески откреститься от Берсеня, побольше наговорив на него. Но неблаговидный поступок не только сгубил Берсеня (он вскоре был казнен), но и не облегчил участи самого Максима.

«Расспросные речи» Максима Грека сохранились и представляют интерес не только по той причине, что проливают свет на судьбу греческого интеллектуала на Руси и его местных единомышленников в первой трети XVI в. В них слышатся живые голоса людей этого времени (ведь Максим Грек передавал слова Берсеня Беклемишева), которые позволяют понять, каким образом современники относились к Василию III, пусть даже речь идет не о всем русском обществе (срез его настроений для этого времени вряд ли возможен), но об определенной его части. Поэтому на этих материалах стоит остановиться подробнее.

Нижегородский кремль

Первым вопросом, затронутым в связи с Берсенем Беклемишевым, были русско-турецкие отношения. По словам Максима, Берсень осуждал Василия за его пассивную политику по отношению к Османской империи и при этом критиковал за активность на других направлениях. Взятие Смоленска и постройка Васильсурска, по его словам, лишь усиливают ненужную напряженность в отношениях с Казанью и Вильной; воевать же нужно не с ними, а с Османской империей. Раз государь всея Руси в 1521 г. «выдал землю крымскому царю, а сам, изробев, побежал», значит, «побежит» и от турецкого султана. Тот же не преминет напасть на Русь, поскольку Василий – сын Софьи Палеолог, а с византийскими императорами у султанов давние счеты… Таким образом, выходило, что Берсень выступал объективным союзником императора и папы, которые пытались втянуть Василия в турецкую авантюру. Сам же Максим Грек в ответ на вопрос Берсеня якобы заявлял, что грекам под властью султана живется не так уж плохо, ибо тот, хотя и иноверец, «не вступается» в церковные дела. Сама собой напрашивалась параллель с русскими порядками: Василию III никак нельзя было приписать невмешательства в церковные дела, и выходило, что государь единственного православного государства хуже иноверного правителя…