Читать «Император Всероссийский Пётр I Алексеевич» онлайн - страница 3

Возможно, в других обстоятельствах перспективы «женского» правления имели бы определенные шансы на успех. Но в традиционном патриархальном государстве, каким являлась Россия в то время, судьба Софьи была предрешена. Сыграли свою роль и устремления сторонников молодого Петра, которого они хотели видеть реальным монархом.

В годы регентства правительство Софьи, возглавляемое князем В. В. Голицыным, предприняло ряд удачных дипломатических шагов, завершившихся заключением в 1686 г. Вечного мира с Польско-Литовским государством (Речью Посполитой) и присоединением России к Священной лиге в ее противостоянии Османской империи. На востоке в 1689 г. удалось заключить Нерчинский договор с Китаем. Однако предпринятые для поддержки союзников походы против Крымского ханства (в 1687 и 1689 гг.) оказались малорезультативными. Оба раза русское войско возвращалось из степей несолоно хлебавши, так и не сумев вступить на территорию Крымского полуострова.

Новое отстранение от реальных рычагов власти вызвало увеличение времени пребывания двора Натальи Кирилловны в подмосковных резиденциях – Воробьеве, Преображенском, Коломенском. Вероятно, тогда же произошло нарушение систематических занятий подрастающего монарха. Несмотря на «царственный» статус, Пётр оказался избавлен от излишней опеки прежних воспитателей, получив время на реализацию собственных увлечений. В Преображенском, пользовавшемся его особым интересом, у него появилась большая коллекция игрушечных сабель, пищалей, пушечек, моделей кораблей. В 1686 г. на полях близ села появляется деревянная крепостица с казармами, арсеналом, складами для военного снаряжения.

В Кремле Пётр по-прежнему появлялся для участия в церемониальных мероприятиях или во время церковных праздников. Сохранилось описание одного из дипломатических приемов 1683 г., оставленное шведским дипломатом Кемпфером: «В приемной палате, обитой турецкими коврами, на двух серебряных креслах под святыми иконами сидели оба царя в полном царском одеянии, сиявшем драгоценными каменьями. Старший брат, надвинув шапку на глаза, опустив глаза в землю, никого не видя, сидел почти неподвижно; младший смотрел на всех; лицо у него открытое, красивое; молодая кровь играла в нем, как только обращались к нему с речью. Удивительная красота его поражала всех предстоявших, а живость его приводила в замешательство степенных сановников московских. Когда посланник подал верящую грамоту и оба царя должны были встать в одно время, чтобы спросить о королевском здоровье, младший, Пётр, не дал времени дядькам приподнять себя и брата, как требовалось этикетом, стремительно вскочил со своего места, сам приподнял царскую шапку и заговорил скороговоркой обычный привет…»