Читать «Телеграмма из Москвы» онлайн - страница 7

— Ужо мы вас ослобоним из неволюшки, — говорили они, подражая народному языку.

— Благодарствуем, — отвечали орешане и шли домой выжидать, когда оковы падут и у каждого будет по десять коров вместо трех.

4. Когда цепи рабства пали, был построен социализм и страна, со всех тормашек сорвалась, понеслась к коммунизму, в Орешниках стало 262 двора, 184 индивидуальных коровы — животных опрятных и уважаемых, 86 коров — грязных, забитых и с печальными глазами в колхозе «Знамя победы», 32 коровы таких же отверженных в колхозе «Изобилие», и соответственно уменьшенное количество телят, свиней и овец. Население Орешников составляло 1261 человек и более полуторы тысячи заключенных в районной тюрьме.

5. Как видно из предыдущего пункта, социализм в Орешниках из мечты превратился в действительность. Твердыни социализма в Орешниках представляли собой два вышеупомянутых колхоза, а трудовой энтузиазм нового общества вызывался самим существованием величественного здания районной тюрьмы — единственной постройки, воздвигнутой при советской власти на месте старого острога.

Был в Орешниках еще и третий колхоз — «Красные сети», рыболовецкого направления, но после двухлетнего существования его расформировали. История этого колхоза весьма поучительна и подготавливает читателя к правильному пониманию последующих глав, — поэтому автор разрешит себе на ней остановиться.

В конце тридцатых годов областное начальство установило, что рыбные богатства Орешниковского района преступно не используются в то время, как страна нуждается в рыбе. Хотя Орешниковский район с начала организации области был включен в ее состав и областные тузы, посещая район, не один час просиживали с удочкой и хвалили чудную ловлю, — отвечать за неиспользование рыбных богатств пришлось Хлебникову — секретарю райкома. Его, голубя сизого, арестовали и растворился он в пространстве, как видение татарской княжны из головы казака Ореха.

Новоприбывший секретарь райкома Шишиберидзе был из грузин, носил кубанку из серого барашка, под которой бушевала только энергия, а ума было в ней ровно столько, сколько имели владельцы шкурок, из которых была сделана красивая шапка его. Шишиберидзе бурно взялся за организацию рыболовецкого колхоза. В одно мгновение он его организовал, назвал «Красные сети» и станцевал лезгинку после первого общего собрания колхозников.

— Асса!.. Асса!.. — кричал он, выбрасывая лихие коленца кривыми ногами в мягких кавказских сапожках, плавно поводя руками, скаля белые зубы из под черных усов и тараща глаза. Танец, полный восточного темперамента, очень понравился медведеподобным орешниковским рыбакам. Но когда сразу после танца Шишиберидзе приказал: — Лови ему! — подразумевая под этим начало весенней путины, рыбакам это не понравилось.

— А как с бочками? А как с солью? — спрашивали они.

— Область пришлет все! Приказываю: лови ему! — Шишиберидзе сделал зверские глаза и картинно положил руку на то место, где кавказскому человеку положено иметь эфес кинжала. Колхозники-рыболовы почесали затылки и, кряхтя, полезли без порток в одних только длинных рубахах в холодную воду забрасывать сети. Улов удался на славу. На берегу в вырытой большой яме, блестя чешуей, шевелилась живая плотная масса рыбы. На второй день, когда рыба уже перестала шевелиться и засыпали новую яму свежим уловом, Шишиберидзе, охрипший, с воспаленными глазами, сидел в райкоме и через каждый час звонил в область.