Читать «Акулы из стали. Туман (сборник)» онлайн - страница 43

И вот, например, утонули вы на глубине одна тысяча шестьсот пятьдесят восемь метров в координатах 73, 43, 17 с. ш. и 13, 15, 51 в. д. холодного Норвежского моря. Пролежали там двадцать пять лет. Гостеприимные морские обитатели давно съели вашу плоть с раздавленного давлением скелета, и сидит ваша душа между третьим и четвёртым ребром слева, смотрит вокруг: солнечного света нет, лениво двигаются массы воды, какие-нибудь чахоточные водоросли колышутся неподалёку, ну, может, краб какой глубоководный мимо прошагает. А, да, спускались один раз глубоководные аппараты, светили фонариками вокруг. И единственная радость для неё, когда кто-то о ней вспоминает.

Но время идёт, и всё меньше и меньше вспыхивает огонёчками заложница морских глубин душа. Двадцать пять лет прошло: родители уже, наверное, умерли, бывшие жёны забыли, а дети, может, и вовсе никогда вас не видели. Есть какие-то люди, которые вспоминают – кто по долгу службы, кто по призванию или убеждениям, а кого и учить заставляют обстоятельства смерти носителя тела. Но и у них с каждым годом воспоминаний этих накапливается всё больше и больше, и новые воспоминания и знания потихоньку, но упорно выталкивают старые вон.

И если раньше светилась душа там между третьим и четвёртым ребром слева, то теперь всё реже и реже вспыхивает. Так и уснёт скоро совсем в ожидании того, что хоть раз в год хоть кто-то о ней вспомнит.

Жалко их, души эти, а поделать-то ничего и нельзя, почти. Спокойного вам сна, души. До следующего года.

Почему меня никто не поздравляет с 23 февраля

Всё просто. Потому что я не отмечаю его как профессиональный праздник. Сейчас напишу тут большой и красивый рассказ, почему так.

Так уж получилось, что у нас за праздники считались две даты: 8 Марта и Новый год. И то только в том случае, если ты не стоял на вахте или, что ещё хуже, не заступал на неё на следующий день. Во все остальные праздники было обязательное торжественное построение – малоприятная вещь. Подпоясываешь шинель жёлтой подвязкой, отрезаешь очередной кусок белой простыни, чтоб соорудить себе праздничный шарф, и идёшь стоять в строю.

Но это ещё ничего. На 23 февраля традиционно проводили смотр строя и песни. Это же так весело – ходить строем и с песней. Почему гражданские так не делают – до сих пор не понимаю. А служил я далеко не в строевой части – мы всё время были в морях, стояли в дежурствах или что-нибудь обеспечивали. Даже в казармах никогда не сидели, поэтому далеки были от строевых смотров, как декабристы от простого народа. У нас даже на ежедневный развод вахты не было принято переодеваться – так и ходили в штанах со штампом «РБ» и в ватниках. Причём ходили только дежурный по кораблю и три матроса, которые у трапа потом стояли. Остальные 27 человек обычно бывали очень заняты. Дежурные по дивизии привыкшие были к этому давно – традиции на флоте сильнее всего, а вот офицеры из других частей, дежурившие в это время на ЗКП Северного флота, выходили не вовремя покурить и удивлялись, конечно. Ты, такой старший помощник с какого-нибудь эсминца или крейсера, устав чтишь и любишь, как родного старшего брата, а тут такая картина… Слева от тебя стоит краса и гордость флота – пять ракетных подводных крейсеров стратегического назначения. А справа двадцать человек, одетых, как военнопленные румыны, которые вроде бы эти крейсера и должны беречь и охранять. Некоторые даже подбегали к заступающему дежурному по дивизии и задавали глупые вопросы. Получали глупые ответы и убегали обратно под скалу.