Читать «Классы наций. Феминистская критика нациостроительства» онлайн

Елена Гапова

Классы наций. Феминистская критика нациостроительства

* * *

Гендер, нация, класс: пролог к драме с несколькими акторами

Объединяющей темой включенных в этот сборник текстов является пересечение гендера – как категории организации социального – с двумя другими властными разделениями: классовым и национальным (не обязательно этническим, но так или иначе связанным с формированием новых постсоветских государств). Почти все представленные здесь статьи и эссе публиковались ранее по-русски или по-английски, и решение собрать их вместе связано со следующими соображениями. Эти тексты были написаны в попытке осмыслить некоторые тенденции постсоциализма, а также принять участие в выработке критической позиции в отношении к ним. Как я полагаю, они сохраняют объяснительное и в некоторых случаях политическое значение в настоящих условиях.

Написанные в разное время, но представленные вместе, эти тексты становятся относительно целостным высказыванием авторской позиции, которая в значительной мере является поколенческой. Я принадлежу к той исследовательской когорте, для которой создание «языка» для обсуждения социальной реальности и, в частности, гендерных отношений являлось не только академической задачей, но и личным проектом. В его основании лежала интенсивная (само)рефлексия, спровоцированная огромным социальным сдвигом, участницами которого мы оказались. В некоторых случаях критика достигала точки «деконструкции» самих себя – себя прежних – как субъектов, встроенных в классификационные схемы, т. е. созданных, если следовать терминологии Л. Альтюссера, в процессе «интерполяции» идеологическими институтами своего места и времени и наконец осознавших это. Вместе с тем нарушение границ и высвобождение из старых схем, как стало понятно позднее, нередко означало встраивание в новые классификации, которые создавались уже при нашем участии, а потому вначале не осознавались как дисциплинирующие.

Как молодые образованные советские женщины «догендерного» периода, мы обдумывали себя в терминах и понятиях известной нам социальной теории и популярных нарративов, где господствовала точка зрения, что суть «женского вопроса» состоит в социальном обеспечении материнства. Философское и социологическое осмысление телесности как категории, лежащей в основании гендера, т. е. социальной организации полового различия (первичного социального разделения во всех обществах), интерпретации ее в контекстах отношений власти (в фукодианском смысле), социальной стратификации и организации институтов, порождения желания, создания классифицирующих оснований восприятия мира и конструирования «я», было редуцировано до отсыла к особой «женской психологии». Эта идеологизированная субстанция включала эмоциональность, нелогичность, сосредоточенность на конкретном в противовес общему и абстрактному (мужскому) и т. д., что проистекало, согласно господствовавшей точке зрения, из женской репродуктивной функции. Если, находясь в этой противоречивой ситуации – будучи «нелогичными от природы» и в то же время занимаясь научной деятельностью, требовавшей рациональности и последовательности, – мы ощущали какие-то проблемы именно «как женщины» (чаще всего они были связаны с непризнанием женской независимой субъектности и человеческой полноценности), то не знали языка, чтобы их назвать, описать и осмыслить. Не имея названия, эти проблемы «не существовали» – отсылка к известному тексту Гайятри Спивак «Могут ли угнетенные говорить?» (Спивак использует термин «субалтерны») в данном случае возникает почти автоматически.