Читать ««Всё не так, ребята...» Владимир Высоцкий в воспоминаниях друзей и коллег» онлайн - страница 235

– И тогда же были написаны «Французские бесы»?

Нет-нет… Володя вернулся в Москву – и здесь написал «Французские бесы». И когда он утром – радостный! – прочитал это Марине… Она сказала: «Ах, вот как! Я мучилась, а песня посвящена Шемякину?!» Они поскандалили – Марина улетела в Париж… Володя бросился вслед за ней. Прилетел, и сразу ко мне. Вот тогда он и спел эту песню.

– Высоцкий никогда не говорил с вами о желании остаться на Западе?

Нет, никогда. Ведь Володя все прекрасно понимал и все видел… Он видел это на примере Галича, который жил при этом и умер при этом… Кстати, Володя не очень любил Галича, надо прямо сказать. Он считал Галича слишком много получившим и слишком много требовавшим от жизни. А я дружил с Сашей, очень дружил… Они с Володей совершенно разные структуры.

– А отношения с Барышниковым?

Это была не дружба. Володя был поражен, когда Барышников стал задаваться. Володя говорил: «Как же так? Я его помню мальчиком, который через окно пролезал в гримерную…» И вдруг Барышников стал большой звездой, большим американцем! Никогда не забуду: я принес Мише Володины записи, и там был «Памятник», где Высоцкий пророчески говорит о себе… И Миша, который уже начал портиться, сидел, слушал-слушал… А песня напряженная, может быть, с нарушением определенных ритмов… А Барышников схватился за голову: «Ну зачем он этим занимается! Писал бы просто…» А я говорю: «Ах ты щен!» И было еще покруче. По существу, из-за Володи мы и разругались…

Я уж не знаю, как они дружили в Союзе… Но ведь Барышников просто потерял машинописную рукопись сценария «Каникулы после войны»! Володя мечтал поставить этот фильм на Западе, а Миша сказал: «Я переведу его на английский! Я помогу в том, в том и в том…» Он забрал, в принципе, единственный экземпляр сценария и – потерял!

– А Высоцкий никогда не пробовал у вас рисовать?

Да-да… Он частенько что-то «чирикал», правда, потом все это истреблял… Но у меня сохранилось несколько его рукописных стихотворений, не посвященных (почти все поэты посвящают свои стихи – это одно), а написанных по поводу наших загулов – ну, допустим, «Осторожно, гризли!» – ведь многие не могут это расшифровать… И Володя почти всегда что-то рисовал на этих бумагах – они у меня остались. Он, в общем, ни хрена не понимал в изобразительном искусстве, но чувствовал нутром… Я однажды показал ему моего любимого художника – Павла Сутина. Он говорит: «А что это такое страшное? Эти куски мяса кровавые? Но как здорово!» – «А это наш соотечественник – великий художник Сутин». – «Ты знаешь, Мишка, никогда не видел и не слышал, но как здорово! Я ведь профан в этом деле…»

У меня есть одно письмо, где он пишет: «Мишка, я – неуч. Ты меня образовывай».

– А отношение к вашим работам?

Я не знаю, насколько глубоко он их понимал, я знаю только, что он их чувствовал.

– Во Франции вы куда-нибудь ездили вместе?

Нет. Володя часто уезжал из Парижа, но у меня, в общем, жизнь-то адская… Из-за контрактов, из-за всей моей побочной работы, которой я занимаюсь как издатель книг и пластинок… Я улетал то туда то сюда.