Читать «Без купюр» онлайн - страница 66

Теперь мы переходим к последнему эпизоду. Для начала надо отметить, что один неопубликованный роман – “У” – попал в самиздат и был напечатан за границей (издательством L’Age d’Homme, 1982). Была ли это утечка или Тамара Владимировна дала рукопись иностранному исследователю для изучения или даже публикации – с уверенностью говорить мы не можем, хотя по крайней мере один экземпляр был в руках у американского филолога, которому мы дали адрес Тамары Владимировны и объяснили, как с ней связаться. Мемуары Тамары Владимировны, начатые еще в 1963 году, должны скоро выйти в Советском Союзе. [Они и были изданы – с сокращениями и без той части, которая касалась Катаева. – Э. П. Т.]

Она не обладала независимым интеллектом, не была такой, как Надежда Мандельштам. Главные воспоминания – о Федине, Катаеве и Пастернаке. В книге мемуаров Тамары Владимировны, объявленной на 1984 год, выйти в нецензурированном виде могут только воспоминания о первом из трех. У нее, как и у многих других, вызвали гнев напечатанные в конце семидесятых “беллетризованные” мемуары Катаева “Алмазный мой венец”, где он выставляет себя в благоприятном свете за счет почти всех остальных, в особенности покойных. Определив мемуары как беллетристику, но сделав прозвища героев прозрачными, он хотел избежать обвинений в неточности и клевете. Тем не менее он нажил десятки врагов; в их числе была и Тамара Владимировна. В ее опубликованные мемуары не войдет замечательная диатриба против Катаева “Не могу молчать”. Летом 1979 года она твердо решила издать свои “непечатные” воспоминания за границей. Это был большой шаг для человека ортодоксальных убеждений. Она подготовила текст и приложила написанное собственной рукой объяснительное письмо. “Ардис” получил копию этих материалов около 1980 года – от кого, мы не знаем, и она не подтверждала, что отправила их сама. Как это объяснить, мы не знаем. Мы не в первый раз были свидетелями трудных и неоднократных перемен решения.

В опубликованных мемуарах Тамара Владимировна, несомненно, будет защищать Федина. Он был другом Иванова с первых серапионовских дней, с 1921 года, и всегда с теплотой вспоминал это время. Соседи по Переделкину, Ивановы и Федин сохранили дружбу на всю жизнь. Федин известен миру как председатель правления Союза писателей, отступившийся от своего соседа и друга Пастернака и возглавивший кампанию за его исключение из Союза, а позже – и Солженицына. Тамара Владимировна настаивает, что Федин – человек, органически не способный нарушить слово, что в случае Пастернака он разрывался между дружбой и долгом. Долгу он присягнул и не мог изменить ему ради дружбы. Истории с Солженицыным она не касается вовсе.