Читать «Седьмого не стрелять (сборник)» онлайн - страница 6

Старик догадывается: «Заскучал петух по родным местам, душа рвётся к сородичам. Ну, выпущу я тебя на волю, как она встретит тебя. Ты, поди, и летать-то разучился? – грустно думает Петрович. – Ладно, уж, айда – на свободу». Но, прежде чем отпустить птицу, Петрович окольцевал ногу Терентию красной капроновой нитью – на память.

5

С тех пор, как Терентий Петрович расстался с пернатым тёзкой, прошёл год. Народ говорит: «Старики – стареют, а молодые – молодеют».

Как всегда, осень разодела лиственные леса в праздничные цвета – последний наряд прощания с тёплым сытым летом и, в скором времени, встречей с предстоящей зимой и испытанием, долгие месяцы стоять берёзам, осинам, липам, – голыми на ветру и морозе. Только густые ели и сосны, черно-зелёной стеной сохраняют своим цветом верность лету.

В палисаднике грасногрудые пришельцы с севера бойко тормошат красные кисти рябин. До этого плоды старой рябины оккупировали дрозды, но с резким похолоданием, они поспешили в южные регионы, разминувшись со снегирями, где-то на воздушных путях.

Петрович с детским любопытством созерцает на пир и шумное движение северных гостей.

Как-то печник рассказывал о снегирях: «Из ягод рябины, если их настоять в посуде, получается хорошее красное вино. Снегири не спроста любят рябину, на Севере её нет – потому они, не жалея крыльев, сюда к нам летят, а красная грудь снегирей подтверждает зависимость к алкоголю – вот так я думаю».

Петрович, на подобные разговоры про Божьих птах, спорного ответа не давал: «И чего только люди не придумают – на чужой роток не накинешь платок», – усмехался он. Увидев тетеревов, восклицал – «вон, тетерева опять на кормёжку прилетели»!

Десятка четыре чёрных петухов и серых курочек, прилетевших на кормёжку, густо облепили вершины рощи. Радостная мысль согрела душу старика, ведь среди этих в чёрных фраках джентльменов, находится и его тёзка – Терентий.

Чем позднее становится осень, тем дольше тетерева сидят на кормовых деревьях, если не потревожит их сильный ветер. А в тихую погоду, насытившись, они сидят нахохлившись, как будто дремлют, до глубоких сумерек, и потом спускаются на землю на ночлег.

Иногда в зимние бураны спящих в снегу птиц заносит снегом. Среди зимы случаются оттепели, а потом приходят морозы и вся пернатая братия оказывается в снежной ловушке. В этих обстоятельствах птицы становятся лёгкой добычей волков и лис, которые отыскивают лакомую добычу чутьём.

Зима – трудная пора для осёдлой пернатой птицы. Дожившие до весны птицы преображаются, и каждое утро встречают утреннюю зарю, восход солнца, искусством вокала своих предков.

Начнёт сильно припекать солнышко, разогреется остывшая кровь в тетеревах, проснётся безотчётное стремление к совокуплению с самками, и самцы начинают токовать, то есть, сидя на деревьях, испускать звуки, похожие на воркование, бормотание и гусиное шипение: «Чуффы, чуффыш»! – слышное далеко в тишине утренней зари.

Косач сначала токует не подолгу тихо, вяло, как будто бормочет про себя, и то после сытного завтрака, набивши полный зоб почками. С прибавлением тепла он токует громче, дольше, азартнее и, наконец, доходит до исступления: шея его распухает, перья на ней поднимаются, как грива, брови краснеют. До восхода солнца они похватают немного корма (видно, и птице не до пищи, когда любовь на уме), слетаются на избранное заранее место. Таким местом бывает поляна в лесу или открытое поле. Места сбора птиц называют током или токовищем. Многие тока на постоянном месте бывают многие годы, если на этот праздник не придёт худой человек с ружьём и не убьёт главного хореографа – токовика, шум пернатой свадьбы слышен далеко.