Читать «Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе» онлайн - страница 218

Чем дальше шла война, тем чаще Фельфе думал о том, что ему не по душе становятся усердно вдалбливаемые нацистами постулаты о превосходстве германской расы, нарастающий террор и репрессии. Он не только сомневался в государственной целесообразности уничтожения антифашистов и евреев, но был против этого. Ему, как человеку, их было просто жаль.

Но когда такие мысли одолевали Фельфе, он усилием воли прогонял их. «Народ верит в фюрера, молодежь верит в фюрера, а он частица и того и другого, надо быть мужчиной и шагать со всеми за своим испытанным вождем, надо решительно прогонять всякие колебания и сомнения, если ты хочешь добиться положения и благополучия, а для этого надо идти в едином строю, несмотря ни на какие трудности», — так настраивал себя в минуты сомнения будущий комиссар уголовной полиции. Но все время жить, как страус, спрятав голову под крыло, чтобы не видеть надвигающуюся опасность, было невозможно.

В начале февраля 1943 года имперский колокол тревожно ударил в набат. По всей Германии и в оккупированных странах объявили трехдневный траур по разбитой и попавшей в плен под Сталинградом 6-й армии Паулюса. Речи Геббельса стали тревожно надрывными. Теперь он призывал все население Германии, включая школьников и стариков, к защите «фатерланда», к созданию народного ополчения, уже чувствуя, видимо, что война скоро может приблизиться к границам третьего рейха.

Спустя несколько месяцев черной траурной пеленой спустилось на Германию известие о крупном поражении немецких войск на Курской дуге. Пропаганда нацистов стала все больше запугивать немцев нависшей над Германией и Европой «большевистской угрозой». И еще быстрей и расторопней заработали карательные органы. Любое сомнение в победе каралось смертью или концлагерем. Предприятия, учреждения, воинские части, жилые кварталы были буквально наводнены платными и добровольными шпиками и осведомителями. Вот как описывал антифашист Г. Вайзенборн «деятельность» рядового гестаповского шпика: «… он с видом добренького дядюшки скромненько пристроился на площадке затемненного трамвая и подслушивает разговоры. И если озлобленному отпускнику случалось отвести душу насчет войны, должно быть, он на ближайшей остановке делал тайком знак эсэсовцу или полицейскому. А тот выслеживал рабочего, который встретился с другими рабочими и они под шумок вели неподобающие разговоры. А шпик в следующее же воскресное утро выдавал всех…»

Окончив с отличием весной 1943 года курсы, молодой новоиспеченный комиссар уголовной полиции отправился к первому месту службы в небольшой немецкий городок Гляйвиц на бывшей границе с Польшей. Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая карьера начинающего комиссара, если бы к руководству уголовной полиции не поступил запрос из VI управления Главного управления имперской безопасности (РСХА) о направлении в его распоряжение квалифицированных, перспективных работников. Была предложена кандидатура Фельфе. В VI управлении решили в его пользу: как никак фронтовик, член НСДПА, СС и хотя за плечами неполное высшее образование, зато хорошая аттестация и практический опыт работы в полиции. VI управление РСХА занималось политической разведкой. Работа комиссара уголовной полиции в заштатном городке, каким был Гляйвиц, была неинтересной и скучной. С переходом в разведку Фельфе рисовалась совершенно другая картина. Ему казалось, что эта работа требует глубоких знаний, ума, находчивости, умения разбираться в людях и находить с ними общий язык. К тому же она не связана с репрессиями, преследованиями за убеждения, нацистской идеологической патетикой. Он также знал, что сотрудники VI управления хорошо оплачиваются, их обеспечивают жильем. Впереди была полная таинственности и неизвестности работа.