Читать «Моя реальность» онлайн - страница 17

«Вы покажете мне своё лицо?» – спросила Соломея. Её руки, сцепленные под длинной кофтой, слегка дрожали.

Тот, чье лицо было скрыто, молчал.

''Я боюсь, – тихо произнес он наконец, – показываясь, я губил многих.''

''Но меня вы погубили раньше… Мне не будет покоя!" -воскликнула Соломея, и вдруг, вскочив со скамьи и шагнув к скрытому покровом, порывистым движением поймала его руку.

Чёрная ткань просторного рукава плаща легко соскользнула вниз, к локтевому сгибу, обнажив кисть и запястье невиданного изящества. Красота бросилась в глаза так ошеломляюще неожиданно, что Соломея отпрянула назад; из груди её вырвался приглушенный стон, точно от испуга или внезапной боли.

''Ты уверена, что хочешь видеть всё остальное?" – спросил Лунный Принц как будто бы немного виновато.

 ''Да! – воскликнула она, уже охваченная страстью, ужаленная её смертоносной иглой в самое сердце, – либо я ослепну, либо буду рисовать вас, рисовать до тех пор, пока руки мои не онемеют, а взор не начнёт туманится от усталости…''

Одним прыжком Соломея преодолела расстояние, разделявшее их, и рывком сорвала покров…

Забыв дышать, она глядела на него… Лицо юноши било мощным потоком неземной таинственной энергии, обжигало глаза точно огромная раскалённая звезда, миллион-ваттная лампочка, внезапно включенная на расстоянии полушага, и его невозможно было ни запомнить, ни, тем более, изобразить. Красота зияла перед нею как пропасть. Она попятилась, споткнулась, упала на мягкую росистую траву и потеряла сознание.

Очнулась Соломея в своей постели. Уже рассвело. Свежий утренний ветерок теребил лёгкие занавески.

Из окна, распахнутого настежь, доносилось многоголосое пение птиц. Способность ориентироваться в пространстве восстанавливалась медленно, словно после наркоза или сильного опьянения.

Соломея откинула одеяло, встала и шатаясь подошла к окну. Выглянула в него невидящими глазами.

Мёртвая тишина наполняла её сознание, опустошенное, словно взрывом, лицом Лунного Принца. Она смотрела вокруг и ничто не останавливало её взгляда.

 Она шагнула назад, к мольберту, освещенному мягкой белизной утра. Чистый лист был закреплен на нём. И не было на свете ничего прекраснее этого листа. Взглянув на него, Соломея внезапно почувствовала, что больше не сможет осквернить бумагу ни одной линией. Никогда. Рука её поднялась и снова опустилась, повиснув вдоль тела безжизненной плетью. В мире не осталось больше ни одного явления, достойного быть изображенным ею…

Соломея вдруг встрепенулась, напряглась вся до самого крохотного нерва, до последней мышцы, вытянулась как струна, и, резко сорвавшись с места, принялась лихорадочно метаться по мастерской, собирая всё, что было у неё, картины, эскизы, наброски. Словно смерч пронесся по небольшому светлому помещению. Спустя несколько минут многолетняя работа лежала в одной громадной куче на полу. Соломея сбегала на кухню за спичками. И уже через несколько мгновений всепрощающее пламя охватило бумагу, холсты, рамы, жадно затрещало, пережевывая свою добычу, затанцевало весело, потянулось выше и глубже своими юркими рыжими пальцами…