Читать «Моя реальность» онлайн - страница 12

В видовом кафе, расположенном на просторной каменной площадке среди скал, за самым крайним столиком возле металлической решетки, позади которой открывалась пропасть, сидело несколько человек.

– Эрос – есть главный двигатель творчества, – говорил грузный лысеющий господин с живыми, глянцево-блестящими, точно крупные чёрные маслины, глазами, – во всякой картине должно быть в первую очередь желание, оно может быть трансформировано, скрыто, переведено в собственную противоположность, то есть в полное отрицание сексуальности, как, например, в картинах религиозного толка, но оно должно быть… Вся природа живёт только лишь продолжением жизни, и человек, как часть этой самой природы, не может жить принципиально иначе, цветок пахнет, чтобы привлекать пчёл, юная девушка прекрасна во имя грядущей любви, и что бы ни писал художник, девушку или цветок, и в том и в другом он должен неявно обозначить этот сокровенный, но единственно важный посыл…

– Ваши взгляды, позвольте заметить, грубы, вы, вероятно, фрейдист, – вступила в разговор красиво стареющая женщина с проседью в тёмных волосах, смуглой высохшей кожей и широким скуластым лицом, – неужели всякий раз, когда вы пишете раскрывающуюся розу, у вас рождается мысль о женщине? И измождённая монахиня на берегу ручья для вас не есть присутствие божественного, а есть лишь отсутствие плотского? Вас часто можно видеть в кругу молодых живописцев, вы авторитет, мэтр, неужели вы говорите им это, наставляя на стезю служения прекрасному?..

– А вы верите в гений чистой красоты? В абсолютное сияние незамутнённого похотью созерцания? – гадко усмехаясь, продолжал господин с глазами-маслинами, – у женщин, должно быть, особенно начиная с определённого возраста, акценты действительно смещаются в сторону духовного… Мы, мужчины, несколько дольше ощущаем в себе зов природы и потому, я полагаю, смотрим иначе на некоторые вещи. То, что я сказал, не столько дань следованию определённому учению, сколько смиренное принятие нашей животной сути.

Он взял со стола белоснежную сложенную уголком салфетку и промокнул ею свой круглый лоснящийся лоб.

Собеседница лысеющего господина величественно проигнорировала содержащийся в его высказывании отвратительный намёк на начавшееся угасание её женственности.

– Что же вы скажете о пейзажах? – неторопливо произнесла она, постукивая ногтями по хрустальной ножке бокала, – по-вашему, в мужчине непременно должны будить самца и весенний лес, и горная река, и предгрозовое небо, иначе он просто не сможет их написать?

– Теперь уже вы непристойно огрубляете мою мысль, – возразил господин с глазами-маслинами, двумя пальцами ловко ухватывая с тарелки аппетитную косточку, – я имел ввиду лишь то, что природа – есть непрерывное и неизбежное продолжание самой себя; каждый художник находит свой путь проведения этой истины к душе зрителя через его глаза…