Читать «Сумма теологии. Том IV» онлайн - страница 37

Ответ на возражение 1. Как говорит Философ, «наслаждение делает деятельность совершенной подобно тому, как красота делает совершенными людей в расцвете лет». Но [в данном случае] красота является следствием расцвета лет. Следовательно, наслаждение – это сопутствующее видению совершенство, а не совершенство, посредством которого видение становится совершенным в своем виде.

Ответ на возражение 2. Чувство не способно схватывать универсальное благо, но – только некоторое частное благо, которое и доставляет ему наслаждение. В связи с этим, согласно [тому] чувственному пожеланию, которое обнаруживается у животных, [их] деятельность желанна ради наслаждения. Но ум схватывает универсальное благо, с достижением которого связано наслаждение, по каковой причине он скорее определен [именно] к благу, а не к наслаждению. Таким образом, божественный ум, творец всяческой природы, упорядочивает наслаждение в отношении деятельности сообразно характеру деятельности. И нам надлежит оценивать вещи, исходя не столько из порядка чувственного, сколько – из порядка умственного пожелания.

Ответ на возражение 3. Любовь любима не ради наслаждения, которое суть только следствие любви, обретающей наслаждение в обретенном и любимом ею благе. Поэтому для любви наслаждение не адекватно цели, тогда как видение – адекватно, поскольку именно благодаря видению любви открывается ее цель.

Раздел 3. Необходимо ли для счастья разумение?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что для счастья нет нужды в разумении. Ведь сказал же Августин, что «блаженство – это умственное достижение Бога, но разуметь Его невозможно». Следовательно, счастье не нуждается в разумении.

Возражение 2. Далее, счастье – это совершенство человека в отношении его умственной части, в которой нет иных способностей, помимо ума и воли, о чем уже было сказано в первой части, при рассмотрении вопроса 79 и далее. Но ум совершенствуется посредством созерцания Бога, а воля – наслаждения Им. Поэтому в разумении, как в чем-то третьем, нет никакой нужды.

Возражение 3. Далее, счастье заключается в деятельности. Но деятельность определена к своему объекту, а универсальных объекта всего два: истина и благо, причем истине соответствует видение, а благу – наслаждение. Поэтому в разумении, как в чем-то третьем, нет никакой нужды.

Отвечаю: коль скоро счастье заключается в достижении конечной цели, то все, что необходимо для счастья, [так или иначе] связано с путем, которым человек следует к этой цели. Затем, человек определяется к интеллигибельной цели отчасти своим умом, а отчасти – своей волей: умом – в той мере, в какой в его уме предсуществует некоторое несовершенное знание о цели; волей же, во-первых, благодаря любви, которая является первым движением воли по направлению к объекту; во-вторых, типом отношения любящего к любимому, каковое отношение бывает трояким. Так, в одних случаях любящий обладает любимым, и потому более не стремится к нему. В других – он не только не обладает им, но и не может обладать,· и потому [в конце концов] также перестает стремиться к нему. А бывает и так, что он может достигнуть его, но это достижение требует способностей, превосходящих [наличные] способности достигающего, в связи с чем достижение откладывается; в этом случае отношение [любящего к любимому] выражается словом «надежда», и только оно и обусловливает стремление к цели. Из вышеперечисленных определений три имеют непосредственное отношение к счастью. В самом деле, совершенное знание цели следует из несовершенного знания, достижение цели – из от ношения надежды, а наслаждение целью – из любви, о чем уже было сказано (2). И потому эти три должны сопутствовать счастью, а именно видение – как совершенное знание интеллигибельной цели, разумение – как осознание ее достижения, наслаждение, или удовольствие, – как успокоение любящего, обретшего объект [своей] любви.