Читать «Сумма теологии. Том X» онлайн - страница 3

Раздел 2. Было ли необходимым для восстановления человечества, чтобы слово божие стало воплощенным?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что для спасения человечества не было необходимости в том, чтобы Слово Божие стало воплощенным. В самом деле, коль скоро Слово Божие, как уже было сказано (I, 4, 1, 2), суть совершенный Бог, то никакая сила не могла быть добавленной к Нему в связи с принятием плоти. Следовательно, если воплощенное Слово Божие восстановило человеческую природу, то Он мог бы также восстановить ее и без принятия плоти.

Возражение 2. Далее, для восстановления испорченной грехом человеческой природы достаточно того, чтобы человек был оправдан от греха. Но человек, похоже, может быть оправдан от греха. В самом деле, Бог не может требовать от человека большего, чем тот может сделать, и так как Он более склонен миловать, чем карать, то, возложив акт греха к обвинению человека, Он точно так же должен был обеспечить его противоположным актом. Следовательно, для восстановления человеческой природы не было необходимости в том, чтобы Слово Божие стало воплощенным.

Отвечаю: о чем-либо можно говорить, как о необходимом для достижения некоторой цели двояко. Во-первых, когда без этого цель недостижима, как [например] для сохранения человеческой жизни необходима пища. Во-вторых, когда [благодаря этому] цель достигается наилучшим образом, как [например] лошадь необходима для поездки. В первом смысле для восстановления человеческой природы не было никакой необходимости в том, чтобы Бог стал воплощенным, поскольку Бог Своей всемогущей силой мог бы восстановить человеческую природу многими иными способами. А вот во втором смысле для восстановления человеческой природы было необходимо, чтобы Бог стал воплощенным. Поэтому, как говорит Августин, «нам надлежит показать, конечно же, не то, что не было никакого другого возможного способа у Бога, чьей власти равным образом подчинено все, а то, что как не было, так и не должно было быть другого более подходящего способа исцеления нашей немощи».

Далее, мы можем рассмотреть это [положение] с точки зрения нашего «приближения к благу». Во-первых, в отношении веры, которая упрочилась через веру Самому сообщившему ее Богу, в связи с чем Августин говорит: «Чтобы человек надежнее шел к истине, сама Истина, Сын Божий, восприняв человечество, упрочил и утвердил веру». Во-вторых, в отношении надежды, которая благодаря этому усилилась, в связи с чем Августин говорит: «Что еще было столь необходимым для возведения нашей надежды, как не показать нам, насколько Бог любит нас? И какое еще есть тому более очевидное доказательство, чем-то, что Сын Божий соизволил соучаствовать с нами в человеческой природе?». В-третьих, в отношении любви, которая была этим воспламенена, в связи с чем Августин говорит: «Можно ли вообразить большую причину пришествия Господа, чем явить нам любовь Божию?». И далее он прибавляет: «Если мы были медлительны в том, чтобы полюбить, то, по крайней мере, нам следует поспешить ответить любовью». В-четвертых, в отношении добрых дел через подание Им примера, в связи с чем Августин в своей проповеди говорит так: «За человеком, который видим, не последовали бы, а за Богом последовали бы, но Он невидим. Поэтому Бог сделался человеком, что быть видимым человеку и чтобы Тот, за кем бы последовал человек, был ему видим». В-пятых, в отношении полной причастности Божеству, которое составляет истинное блаженство человека и является целью человеческой жизни, и она дарована нам человечеством Христа, в связи с чем Августин в своей проповеди говорит так: «Бог сделался человеком, чтобы человек мог бы быть сделан Богом».