Читать «Сумма теологии. Том X» онлайн - страница 197

Ответ на возражение 2. Среди всех тех вещей, о которых Он знал, что они произойдут, были такие, о которых Он знал, что они будут обусловлены Его молитвой, и относительно них Ему подобало молиться Богу.

Ответ на возражение 3. Восходить есть не что иное, как подвигаться к тому, что свыше. Затем, как сказано в третьей [книге трактата] «О душе», движение можно понимать двояко. Во– первых, в строгом смысле слова, а именно как предполагающее переход от потенции к акту, поскольку движение есть действие несовершенного, и в этом смысле восхождение свойственно тому, что потенциально и прежде не было актуальным. Именно это имеет в виду Дамаскин, когда говорит: «Человеческий ум Христа, однажды соединившись с Богом личностным соединением и блаженным видением, не имел нужды в восхождении к Богу». Во-вторых, движение может означать акт чего-либо совершенного, то есть актуально существующего, в каковом смысле движением называются мышление и ощущение, и в этом смысле ум Христа всегда восходил к Богу, поскольку Он всегда созерцал Его как Сущего свыше Себя.

Раздел 2. Свойственно ли Христу молиться согласно Своей чувственности?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 3. Далее, быть соединенным с Богом в личности есть нечто гораздо большее, чем восходить к Нему посредством молитвы. Но чувственность, как и любая другая часть человеческой природы, была принята Богом в единство Лица. Следовательно, она тем более могла восходить к Богу посредством молитвы.

Отвечаю: молитву согласно чувственности можно понимать двояко. Во-первых, так, как если бы сама молитва была актом чувственности, и в этом смысле Христос не молился согласно Своей чувственности, поскольку Его чувственность обладала теми же природой и видом, что и наша. Но наша чувственность не может молиться, и на это есть две причины. Во-первых, та, что движение чувственности не может выходить за пределы чувственных вещей, и потому не может восходить к Богу, что является необходимым условием молитвы. Во-вторых, та, что молитва подразумевает некоторую упорядоченность, поскольку мы [молясь] желаем, чтобы нечто было исполнено Богом, а такое действие свойственно только [упорядочивающему] разуму Поэтому молитва, как было показано нами во второй части (ИИ-ИИ, 83, 1), является актом разума.

Во-вторых, о нас можно говорить как о молящихся согласно чувственности в тех случаях, когда мы молитвенно открываем Богу свое чувственное желание, и в этом смысле Христос молился согласно Своей чувственности постольку, поскольку Его молитва выражала желание Его чувственности так, как если бы она выступала в защиту чувственности, чтобы таким образом Он мог преподать нам три вещи. Во-первых, чтобы показать, что Он принял истинную человеческую природу со всеми естественными расположениями; во-вторых, чтобы показать, что человек может по природе желать то, чего не желает Бог; в-третьих, чтобы показать, что человек должен подчинять свою волю божественной воле. Поэтому Августин в своем «Энхиридионе» говорит: «Христос, действуя как человек, являет присущую человеку волю, когда говорит: «Да минует Меня чаша сия”, поскольку именно человеческая воля желает свойственное ей и, так сказать, частное. Но коль скоро Он хочет, чтобы человек был праведен и определен к Богу, то добавляет: «Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет», как бы говоря: «Увидь во Мне себя. Ведь даже когда ты желаешь то, что приличествует тебе, Бог может желать нечто другое"".