Читать «Все равно будет май» онлайн - страница 207
Иван Иулианович Свистунов
Шедшая сзади грузовая машина неожиданно остановилась, душераздирающе взвизгнув тормозами. Отворилась расхлябанная, неизвестно на чем держащаяся дверца, наружу высунулась нестриженая и немытая соломенная голова подростка:
— Товарищ майор, вы в Троицкое?
— В Троицкое.
— Садитесь, подвезу. По дороге.
— Спасибо, друг!
Хворостов сел в кабину. Водитель и вправду оказался совсем молоденьким, лет пятнадцати, не больше. «Рано его война за баранку посадила», — подумал Хворостов. Все у парнишки было рыже-золотистым: волосы, брови, веснушки. Только глаза светлели нетронутой, прямо девичьей голубизной.
Несмотря на юный возраст, шофер вел машину лихо, не обращая внимания на завихрения и подвохи вконец истерзанного, с начала войны не ремонтированного шоссе. Была ли такая ухарская езда в его правилах или просто хотел показать майору-фронтовику, что и они здесь, в тылу, не лаптем щи хлебают?
— Ты всегда так ездишь? — не выдержал Хворостов на одном, особенно зверском зигзаге.
— А как же! По-фронтовому, — хмыкнул водитель и не удержал улыбки, сразу превратившей его в озорного мальчугана. — Не волнуйтесь, товарищ майор. Я безаварийщик.
— Сам ты из Троицкого? — приглядывался Хворостов к водителю. Паренек мог оказаться соседским или даже родичем. Половина Троицкого — родственники.
— Нет, я транзитом, — солидно проговорил парнишка. Видно, нравилось заграничное, недавно усвоенное слово.
При въезде в Троицкое водитель, чтобы до конца услужить фронтовику, спросил:
— Вам куда?
— Спасибо, дружище. Я здесь сойду. Мне недалеко. Куришь?
— А как же! — И пояснил: — Работа такая. В сон бросает.
— Держи! — Хворостов протянул пачку сигарет.
— Трофеи наших войск и потери противника! — солидно определил парнишка. — Желаю в полном здравии встретить своих сродственников, товарищ майор, — и с места рванул задерганный, до последнего сустава расшатанный грузовичок. — Бувайте здоровы!
За войну Алексею Хворостову довелось много видеть смрадных руин, чадящих пожарищ, изувеченных садов, вытоптанных нив. Может, потому Троицкое показалось ему почти не пострадавшим, словно война и оккупация обошли его стороной, а родная изба в густоте разросшегося сада издали почудилась жилой и даже ухоженной заботливой хозяйкой. Как и раньше, цвели цветы под окнами, как и раньше, под стрехой ласточки слепили гнездо, как и раньше, чисто вымыты ступеньки крыльца.
На долю секунды Алексею подумалось: все страшное, что писала какая-то Ксюша, — выдумка, недоразумение, ошибка. Распахнется сейчас дверь, выбежит на крыльцо мать с радостным лицом, а за ней…
Алексей остановился, не в силах открыть калитку: вот когда сказались война, ранения.
На крыльцо никто не выбежал. Но Серко, старый верный друг Серко, перемахнув через плетень, с воем и визгом бросился к Алексею. Пес прыгал, стараясь лизнуть в лицо, ползал на брюхе, кружился волчком и жалобно скулил, не зная, как выразить радость: хозяин вернулся!
Онемевшей рукой Алексей погладил Серко по спине, почесал за ушами. Пес всем туловищем прижался к его сапогам, дрожал и повизгивал, словно жаловался.