Читать «Где не было тыла (Документальная повесть)» онлайн - страница 47

Алексей Ефремович Рындин

— Только и слышали о социализме… Пришлось натерпеться от Советов…

«Вот где раскрывается душа человека», — подумал я. Дремоту как рукой сняло.

— Если бы ты знал, сколько я пережил, — отвечал кто–то другой. — В тридцатом году у отца забрали мельницу, а сколько скота, сельхозинвентаря… Хватило бы на два колхоза… До конца жизни не прощу. — Реплика закончилась озлобленным ругательством.

— А я, знаешь, когда сбежал с Соловков, схитрил, даже в Ростовский пединститут поступил, — продолжал первый. — Окончил, а тут на тебе: «Езжай в деревню отрабатывать…» Шиш, думаю…

Но фразу не закончил. Случилось то, что и должно было случиться.

— Ах ты, гад! Советская власть учила тебя, поверила, что человеком будешь, так ты вместо благодарности грязью мажешь? — Это был голос лейтенанта Сучкова, лежавшего, видимо, рядом. — Теперь ясно, почему ты здесь оказался.

— Тихо, комиссарчик! — зло отозвался «соловковец». — У меня родина была, пока отца не расстреляли, а отцовскую родину в семнадцатом году большевики закрыли.

— Мерзавец! — дрожащим голосом отозвался Сучков. В темноте послышалась возня и один за другим несколько глухих ударов.

— За что бьешь? — послышался хныкающий голос.

— За Советскую власть, за предательство! — прерывающимся голосом «разъяснял» Сучков.

— Бей сволочь! — выкрикнул кто–то из темноты.

— Души гадину! — поддержал другой голос.

Слышно было, как Сучков, тяжело дыша, усаживался на свое место:

— Я тебе дам «родину семнадцатого года», а за комиссарчиков, подлюга кулацкая, еще получишь, если язык не прикусишь…

Проснувшиеся от шума соседи загомонили: одни требовали подвесить предателей к перекладине, другие предлагали сделать растяжку за ноги. Шевченко, разобравшись, в чем дело, заметил:

— Молодец, Ваня, поддержал честь Советской власти.

Встревоженный случившимся, я заснул только под утро. Сон был неспокойным: тысячи иголок кололи простуженные ноги, болела спина, ломило искалеченную руку.

Утром, едва проснувшись, заметил, что вчерашних соседей Сучкова на месте не было. Не было и его.

…Денисов пришел вместе с Шевченко. Они взобрались ко мне на нары.

— Никита Алексеевич рассказал мне о вашем ночном происшествии, — заговорил Денисов.

— Да, этот случай еще раз помог нам выявить, кто наш враг, а кто друг. Сучков — крепкий парень.

Шевченко, посмотрел на меня слезящимися, покрасневшими глазами:

— А сколько таких, как он, в лагере!

— А я вам, товарищи, скажу, — отозвался Денисов. — По моим наблюдениям, в каждом бараке десятки товарищей выступают с советской пропагандой, притом делают это самостоятельно. А если создадим центр, всех «добровольцев» можно будет объединить в мощный кулак. — Денисов вопросительно посмотрел на меня.

— Так мы же, Ваня, об этом и толкуем. Давай твои предложения!

Денисов вынул из–за отворота пилотки клочок бумаги и начал читать. По списку было оглашено более десятка фамилий. Характеризуя этих людей, Иван Дмитриевич говорил и о их поведении среди пленных, и о патриотической работе, и о партийной стойкости, сообщил краткие биографические данные. Выяснилось, что все они из разных бараков. Это было очень важно.