Читать «Неоконченный поиск. Интеллектуальная автобиография» онлайн - страница 8

Тем временем все мои двоюродные братья, которые подходили для этого по возрасту, сражались офицерами в австрийской армии, то же самое делали и многие из моих друзей. Моя мама по-прежнему возила нас на летние каникулы в Альпы, и в 1916 году мы вновь оказались в районе Зальцкаммергут — на этот раз в Ишле, где мы снимали небольшой домик высоко на поросшем лесом горном склоне. С нами была сестра Фрейда, Роза Граф, которая дружила с моими родителями. Ее сын Герман, который был всего на пять лет старше меня, приехал навестить нас с прощальным визитом в военной форме перед отправкой на фронт.

Вскоре после этого мы получили известия о его смерти. Горе его матери — и его сестры, любимой племянницы Фрейда — было ужасным. Оно помогло мне осознать смысл тех пугающих длинных списков погибших, раненых и пропавших без вести, которые публиковались в газетах.

Вскоре после этого снова дали о себе знать политические вопросы. Старая Австрия была многоязычным государством: здесь жили чехи, словаки, поляки, южные славяне (югославы) и италоговорящее население. Теперь стали ходить слухи о дезертирстве чехов, славян и итальянцев из австрийской армии. Началось разложение. Друг нашей семьи, работавший адвокатом в суде, рассказывал нам о панславянском движении, которое он вынужден был изучать профессионально, и о Масарике, философе венского и пражского университетов, бывшем вождем чехов. Мы слышали о чешской армии, формировавшейся в России из чешскоговорящих австрийских военнопленных. И еще до нас доходили слухи о смертных приговорах за предательство и о терроре, развязанном австрийским правительством против людей, заподозренных в измене.

5. Одна из первых философских проблем: БЕСКОНЕЧНОСТЬ

Я долгое время верил в то, что существуют настоящие философские проблемы, которые не являются просто головоломками, возникающими из-за неправильного использования языка. Некоторые из этих проблем по-детски очевидны. Случилось так, что я натолкнулся на одну из них, когда я был еще ребенком, наверное, около восьми лет от роду.

Однажды я что-то услышал о солнечной системе и о бесконечности пространства (без сомнения, ньютонова пространства) и забеспокоился: я не мог себе представить ни того, что пространство конечно (иначе что же за его пределами?), ни того, что оно бесконечно. Мой отец предложил мне спросить об этом одного из его братьев, который, по его мнению, очень хорошо умел объяснять такие вещи. Дядя спросил меня сначала, трудно ли мне представить ряд чисел, следующих одно за другим. У меня такой проблемы не было. Тогда он попросил меня представить кучу кирпичей и добавить к ней один кирпич, и еще один кирпич, и так без конца; эта куча никогда не заполнит все пространство вселенной. Я согласился, несколько неохотно, с тем, что это был весьма поучительный пример, хотя и не был полностью им удовлетворен. Конечно, я не мог сформулировать того, что именно меня по-прежнему не устраивало: это было различие между потенциальной и актуальной бесконечностью и невозможность редуцирования актуальной бесконечности к потенциальной. Эта проблема была, конечно же, частью (пространственной частью) первой антиномии Канта, и она (в особенности, если к ней добавить часть, касающуюся времени) является серьезной и до сих пор нерешенной философской проблемой — особенно когда надежды Эйнштейна решить ее, показав, что Вселенная является закрытым пространством Римана с конечным радиусом, оказались более или менее под спудом. Конечно, мне и в голову не приходило, что волнующая меня проблема могла оказаться открытой. Напротив, я думал, что это был вопрос, на который интеллигентный взрослый человек вроде моего дяди должен знать ответ, тогда как я был все еще слишком невежествен, или, быть может, слишком молод, или слишком глуп, чтобы понять его до конца.