Читать «Русская нация, или Рассказ об истории ее отсутствия» онлайн - страница 365

Кто знает, как бы сложился исход войны, поведи Гитлер более русофильскую политику. Но ни ужасающее обращение с русскими пленными, ни сохранение колхозов на «освобожденных территориях» для удобства их управления, ни нежелание создать некое авторитетное русское «правительство в изгнании» не могло вдохновить русское большинство на союз с Третьим рейхом. В сложившейся ситуации и РОА, и подконтрольные немцам территориальные образования с элементами местного самоуправления типа Локотской республики, и русский коллаборационизм в целом не имели возможности стать реальной «третьей силой». Поэтому русские все же предпочли откровенному иноземному порабощению тираническую власть компартии, которая к тому же заговорила с ними на языке национального патриотизма.

Сам глава партии и государства в ноябре 1941-го принялся апеллировать к еще недавно «контрреволюционной» русской истории: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!» А чего стоит знаменитое симоновское «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…», опубликованное в 1943 г. в главной армейской газете «Красная Звезда», с его каким-то сакрально-заклинательным и количественно просто зашкаливающим использованием слова «русский» и полным отсутствием слова «советский»:

По русским обычаям, только пожарищаНа русской земле раскидав позади,На наших глазах умирали товарищи,По-русски рубаху рванув на груди.Нас пули с тобою пока еще милуют.Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,Я все-таки горд был за самую милую,За горькую землю, где я родился,За то, что на ней умереть мне завещано,Что русская мать нас на свет родила,Что, в бой провожая нас, русская женщинаПо-русски три раза меня обняла.

Или фильм Ивана Пырьева «Секретарь райкома» (1942), где финальная схватка партизан с нацистскими оккупантами символически происходит в православном храме. Изменения в официозном дискурсе были столь велики, что историк старой школы А. И. Яковлев, некогда репрессированный по Академическому делу, а ныне лауреат Сталинской премии, на заседании Наркомпроса 7 января 1944 г. позволил себе следующее предложение: «Мне представляется необходимым выдвинуть на первый план мотив русского национализма. Мы очень уважаем народности, вошедшие в наш Союз, относимся к ним любовно. Но русскую историю делал русский народ. И мне кажется, что всякий учебник о России должен быть построен на этом лейтмотиве… Этот мотив национального развития, который так блистательно проходит через курс истории Соловьева, Ключевского, должен быть передан всякому составителю учебника… Мы, русские, хотим истории русского народа, истории русских учреждений, в русских условиях». Предложение это тогда отвергли и осудили как идеологически вредное, но еще несколько лет назад такая лексика в Наркомпросе была просто непредставима. И как бы потом советская идеология ни пыталась отойти назад, «русоцентризм» (термин Бранденбергера) в ней сохранялся до самого конца СССР.