Читать «Свои и чужие (сборник)» онлайн - страница 210
Мария Метлицкая
Ладно, договорились. Заключила пари с дьяволом. Вот и платит. Опять платит. Тогда – за любовь, теперь – за ненависть. Впрочем, это громко слишком, слишком громко. Не за ненависть – за нелюбовь. А какая разница? Платит – и все. Своей, кстати, жизнью, телом своим. Душой – один сквозняк. Хотя и это слишком громко. Про тело – уж точно. Он здоровый мужик, крепкий, ладный. Даже жалко его временами – ведь как милостыню, как подачку. Как собаке – кость.
Он, дурной, и этому рад. Всему рад. Всему, что с барского стола свалится. Может, потому, что тоже – убогий?
Ну и хорошо! Два убогих больше, чем один. Короче – битый небитого везет. Или, точнее – битый битого. Только ему это зачем? За чужие промахи и ошибки расплачиваться?
А нравится ведь! Тогда – извольте. Получите. В полном, так сказать, объеме и без прикрас!
Приятного вам аппетита!
Только не подавитесь!
А она, Аллочка, чиста – ничего не обещала и не навязывала. Что переживать? Она свое отпереживала.
Как будто!
* * *
Утром – на кухню. Скорее! Кофе в медную турочку, кашку геркулесовую. На воде бы надо, а он – чуть-чуть молочка и сахарку. Потому что жалел. Невкусно потому что. Сам – потом, попозже. После нее. Ей не нравятся эти яйца зажаренные, эта колбаса. Про колбасу вообще говорит, что это пища для собак.
Да и пожалуйста! А чем собаки хуже людей? По преданности они первые. Не предадут и не обманут. Вечно будут любить всякого тебя – и больного, и грустного, и бедного, и богатого. Им, собакам, все равно. И ему все равно – лишь бы она рядом, в соседней комнате.
После завтрака – все, побежал.
– Что вечером прихватить? Тортик к чаю, апельсинов, кефирчика свеженького?
Она сквозь зубы:
– Прихвати!
А что – не ответила. Да ладно, бог с ней. Может, плохо спала, может, голова с утра тяжелая. У нее это бывает.
Хорошо, что не сказала любимое: «Не лакействуй!»
Прихватим. Все прихватим – и тортик, и кефирчик, и булочку сдобную к кефирчику. Ничего не трудно, все в радость! Вот счастье-то какое! Самому себе позавидуешь!
А к вечеру она придет в себя, отдохнет. Поваляется с книжечкой, почитает. Пообедает – даст бог.
Что там эта дура Нинка приготовила? Жаркое. Хорошо, жаркое. Надо бы и первое. С ее-то желудком куда без горячего?
Чертыхнулся: «Все эта дура Нинка забывает, все надо напоминать». Задумался – погладить еще. Кроме супа. Ну и прибраться, конечно. Черканул записку. На столе кухонном оставил.
Подумал: «Нет, сегодня настроение будет плохим. Потому что – Нинка. Сегодня среда, ее день. А Нинка всегда раздражает – хоть из дома беги. Суетой своей, безалаберностью. Шумная такая, неловкая. Обязательно что-нибудь уронит или разобьет. Ясное дело – раздражает. Вот дернул черт связаться!»
Чуть не сплюнул со злости. Хорошо, что еще не приперлась – опаздывает. Вот не хочется с ней совсем в дверях сталкиваться. Опять начнется – шепот, прижимания. Навязчивая такая, наглая.
Разве можно любовь навязывать?