Читать «Свои и чужие (сборник)» онлайн - страница 189

Она просидела весь день, дотемна. Смотрела на серое море, которое так и не смогла полюбить. Соленые слезы, соленое море… Целое море слез… Никогда – никогда! – ей не было так горько и больно. Никогда она не чувствовала себя такой обманутой и нелепой. Да что толку? Жизнь-то прошла…

И ее так жестоко предали! На следующий день Мария собрала чемодан и, не сказав дочери ни слова, рано утром ушла из дому.

Анатолий Васильевич Ружкин мужественно воспринял новость о беременности Люськи.

– Детки – это ж радость, – тяжело вздыхая, сказал он. – Ты рожай, Люсенька! А там уж… Как-нибудь. Хорошие детки от меня получаются, – вдруг обрадовался он. И гордо добавил: – Красивые!

Про его женщин и детей она, разумеется, все давно знала. «Ну и наплевать», – решила она.

Роды у нее принимал совсем молодой доктор.

– Женщина! – радостно улыбнулся он. – Вот вы и мамочка! Любуйтесь своей красавицей!

Люська любовалась и плакала от счастья. Девочка и вправду была прекрасна!

Впрочем, какой младенец не прекрасен – особенно для матери.

Мария вернулась в родной город и шаталась по нему, чувствуя, как ее накрывает волна тяжелого жара.

«Заболела! – подумала она. – Вот и славно! Уйду сейчас на море и лягу на дно заброшенной рыбацкой лодки. И попрощаюсь со своей дурацкой жизнью… Как удачно все складывается!»

Она торопилась к морю и вышла на свою улицу. У дома своей матери, совсем ветхого и почти разрушенного, остановилась, с минуту подумала и решительно отодвинула кривую калитку, припертую серым булыжником.

Тропка, ведущая к хибаре, заросла густой и жесткой травой, похожей на осоку. Старая вишня и кривой инжир прочно сплели свои ветки, словно боялись расстаться. Колючие заросли шиповника не подпускали к дому, словно стоя на страже, охраняя его от незваных гостей. Но это было напрасно.

Дверца, ведущая в дом, была разбита, покорежена и держалась на честном слове.

Ступеньки, сгнившие и почти проваленные, скрипнули под тяжестью Марииного тела.

На терраске было прохладно – стекла были выбиты и торчали из рам острыми осколками.

На старом кривоногом столе стояли две грязные чашки и блюдце со сколотыми краями. По полу покатились пустые бутылки от портвейна.

Все понятно – в хибарке погуляли бомжи. В комнатке, на диванчике с торчащими клочками желтой свалявшейся ваты, лежали старое верблюжье одеяло и подушка.

Мария присела на стул, спокойно оглядела комнату и, тяжело вздохнув, принялась за уборку.

Веник, тряпки, вода. Остаток окаменелого стирального порошка, который она разбивала ржавым молотком. В сарае нашла пару листов фанеры и забила ими пустые рамы.

Сильно кружилась голова, и Мария, испугавшись, прилегла на диван, подложив по голову свою сумку и прикрывшись теплым халатом.

Она пролежала три дня, вставая только затем, чтобы выпить воды. Вода текла скупо, неохотно, тонкой и ржавой струйкой, но Мария пила жадно и торопливо.

На четвертый день она проснулась от страшного голода. Выйдя на улицу, столкнулась с той самой молодой женщиной, которую встретила тогда в своем доме.