Читать «Скульптор-экстраверт» онлайн - страница 198

Мы вышли на улицу, прошли метров двести, свернули за угол в сторону метро. И тут ни с того ни с сего Всеволод сказал мне:

– Пло… хая комната… Гуся.

– Что, у Гуся плохая квартира?

– Да.

– Я бы так не сказал…

Пройдя еще метров сто, я мысленно согласился со скульптором. Говно квартира у Гуся!!!

Глава 18. Няня и Богослов со своим семейством

Через одну неделю, в следующие выходные, Анна Петровна привезла Всеволода домой, если можно так выразиться, с вещичками. Его наконец-то выписали из института на Таганке. Закончились трехмесячные мытарства скульптора по больницам.

Сентябрь как неделю назад перевалил за экватор. Все вокруг говорило об наступившей осени. Сквозь зеленое пробивалось желтое. Листья на деревьях уже примерили на себя осенние тона. На смену жизнерадостному и жизнеутверждающему, зеленому, солнечному и ликующему лету пришла плаксивая, раскисшая и унылая осень с ее желтовато-коричневыми оттенками… Все живое отмирало, нехотя готовилось к спячке и улетало на юг. Как всегда, на первом плане – впереди планеты всей были листья клена – они создавали всеобщее настроение, гнали время вперед и задавали моду на это время года. Листьям с других деревьев ни чего не оставалось, как только тупо следовать этой общепринятой моде – настолько она была убедительна и удивительна в своем воплощении. Они еле-еле поспевали – один листочек за другим, сбрасывать с себя поднадоевшие и затасканные до дыр зеленые наряды и переодеваться в более практичный и располагающий к задумчивому настроению природы желтый цвет. Зачастили дожди. Зачастили лишь для того, чтобы небо успело как следует выплакаться и очиститься от туч к приходу лета бабьего. Осенние промозглые и всем опостылевшие ветра еще не завывали, как в ноябре, и пожелтевшие листья все также цеплялись за веточки деревьев. Скоро, совсем скоро для них все закончится и всему придет конец. Подуют ветра, и они сорвутся с веточек в свой первый и последний полет – и опадут… Все живое покинет их тогда, и они начнут медленно подгнивать на земле – от месяца к месяцу и от года к году. Если их конечно же не сгребут в одну кучу и не сожгут в пепел – примерно так, как сжигают трупы своих родственников в печах крематориев не сведущие в вопросах христианской морали сограждане. Никто и никогда не спрашивал желтые и даже зеленые листочки, когда им опадать на землю. Никому и никогда не приходило в голову спрашивать людей – когда им умирать. Но листья умирают в осень лишь для того, чтобы заново народиться в весну… Этим мы схожи друг с другом. Но есть и различия, одно из них – у листьев более короткий век.

Невысокая и полная, как тульский самовар, женщина сгребала граблями опавшую листву в несколько куч на участке скульптора. Звали женщину Наташей – с недавних пор она стала няней скульптора. С того дня, как Анна Петровна привезла скульптора домой, прошел месяц. На голову няни был надет черный вязаный берет. Большие квадратные очки скрывали ее совьи глаза от постороннего взгляда. По участку она двигалась неуклюже – как черепаха, с трудом переставляла толстые, как столбы, ноги, была неповоротлива – как слон и очень напоминала собой ту самую черепаху Тартиллу… Наташа была родом конечно же из Харькова, где до поры до времени работала бухгалтером, и она конечно же была вдова. У нее было три дочери-разногодки – тридцати четырех, двадцати восьми и двадцати лет. Но то частности – но вот что вызвало во мне живой интерес, так это история жизни ее сестры-двойняшки, адвоката по профессии. Женщины зажиточной, обеспеченной и проклятой!!!