Читать «Александр I и Наполеон» онлайн - страница 25

Новую (уже четвертую по счету с начала революции) конституцию Бонапарт фактически продиктовал членам двух специальных комиссий. Уже 13 декабря 1799 г. конституция была готова. Она наделяла всей полнотой власти в Республике первого консула, а два других получали только право совещательного голоса, причем в самом тексте конституции было записано, что первым консулом назначается на 10 лет гражданин Бонапарт, а вторым и третьим — граждане Камбасерес и Лебрен.

Первый консул сам подобрал себе второго и третьего: если Жан Жак Камбасерес, первоклассный юрист, был якобинцем, «цареубийцей» и одно время даже возглавлял Комитет общественного спасения, то Шарль Франсуа Лебрен, специалист по финансам, считался роялистом. Так Наполеон стал сотрудничать и с левыми, и с правыми, а своему государственному секретарю Г.Б. Маре сказал: «Один охраняет меня слева, другой — справа. Я открываю широкую дорогу, по которой могут идти к своей цели все».

Первый консул формально с помощью второго и третьего осуществлял верховную исполнительную власть, проводниками которой были министры, тщательно подбиравшиеся опять-таки первым консулом. Законодательную же власть изображали поставленные в зависимость от исполнительной власти три органа: Сенат, Трибунат и Законодательный корпус. Сенат из 80 членов назначался первым консулом, а Трибунат и Законодательный корпус — Сенатом (т. е. фактически все тем же первым консулом) в количестве соответственно 100 и 300 членов из нескольких тысяч кандидатов, избранных населением.

Законодательная инициатива принадлежала первому консулу. При нем состоял Государственный совет, назначенный им специально для того, чтобы готовить законопроекты. Механизм выработки законов был запрограммирован по конституции 1799 г. следующим образом: первый консул вносил законопроект, подготовленный Государственным советом, в Трибунат, решение которого утверждал Законодательный корпус и подтверждал Сенат. При этом Сенат был вправе утвердить мнение первого консула даже вопреки Трибунату и Законодательному корпусу. Русский историк Н.А. Полевой недоумевал по этому поводу: «Что же значил Сенат, куда назначал членов первый консул, и что значили Трибунат и Корпус, когда Сенат отвергал их несогласие?» Такое же недоумение очень точно разрешил диалог двух француженок, обнародованный в последние дни 1799 г. парижским газетчиком: «Что же нам дает эта конституция?» — «Она дает Бонапарта».

Однако, сосредоточив в своих руках почти самодержавную власть, Бонапарт какое-то время сохранял и даже укреплял республиканские традиции. Он объявил всеобщую амнистию, вернув из эмиграции таких героев революции, как Ж. Лафайет и Л. Карно, приблизил к себе Ж.В. Моро, освободил из-под ареста Ж.Б. Журдана и написал ему дружеское письмо с приглашением к сотрудничеству, назначал революционеров, якобинцев, «цареубийц» министрами, префектами, мэрами, судьями. Только среди префектов было 25 бывших членов Конвента. Ж. Фуше стал министром полиции, а К.А. Ренье — юстиции, не говоря уже о якобинце Ж.Ж. Камбасересе, ставшем консулом.