Читать «Цветы в огне войны» онлайн - страница 59

Три дня провел партизан, в землянке у Дуняши, не показываясь на улице. На четвертый день грянула расплата. Утром прискакали пять партизан верхом на лошадях. Они арестовали всех трех партизан, связали им руки и вывели на поляну, устроив трибунал.

Старший по званию, спросил строгим голосом:

– Почему вы, партизаны, здесь находитесь? Почему после выполнения задания не вернулись в отряд и не доложили командованию?

Чернявый был встревожен, побледнел и произнес:

– Мы выполнили задание, пустили эшелон врага под откос, и решили, что заслужили себе отдых.

– Не имеете без разрешения командования, это есть в Уставе. Вам это неизвестно разве?

– А если у меня любовь возникла в военное время, это касается моей личной жизни, как с этим разобраться, товарищ командир? – спросил чернявый.

– Вы грубо нарушили военную дисциплину и еще оправдываетесь, за это полагается расстрел без трибунала. За нарушение воинской дисциплины в военное время вы приговорены к расстрелу немедленно, а те двое – на особое распоряжение командования отряда.

Чернявого отвели в сторону, подальше от мирных жителей. Он просил о помиловании, взывал к справедливости, ведь воевал он без нарушений.

– Если мы все начнем отдыхать, не соблюдая воинскую дисциплину, мы сразу же проиграем войну. Немцы только и ждут, что мы ослабнем и сдадимся. Ты именно был назначен старшим в группе, и от твоего решения зависели ваши действия, – ответил ему командир.

Его привязали к дереву, старший дал команду: «Приготовиться!!!».

Анатолий – так звали этого партизана – попробовал зайти за дерево. Он до конца понял серьезность своего положения и был в панике. Стреляющий партизан двигался по кругу за ним, целясь из винтовки.

– Не стреляйте, я прошу вас, вы же не каратели, я искуплю вину.

Но старший был неумолим и приказал привести приговор в действие немедленно. Наконец раздался выстрел, стреляли два партизана. Один из них, видимо, промахнулся, а пуля второго попала Анатолию в голову. Голова откинулась назад, слетела в снегчерная шапка, он повис на веревке, привязанный к дереву.

Дед Гриша, наблюдавший за эпопеей, воскликнул:

– Какая же это справедливость? Самосуд какой-то!

Оказывается, все жители наблюдали за этим спектаклем, разыгранным при людях.

Дуняша, стояла у своей землянки и навзрыд рыдала:

– Прости меня, это я виновата во всем.

Никто не понимал, почему свои партизаны поступают так жестоко, стреляют в своих.

Старший услышал, как дед отозвался о справедливости наказания и сказал ему, уходя:

– А ты, старый, не понимаешь воинской дисциплины и ее важности, молчи. Да, похороните бойца, предайте его земле.

Он приказал связать вместе двух провинившихся партизан и дал всем приказ двигаться в отряд, где с ними разберутся. Сам вскочил на коня, и они двинулись в путь.

– Ладно, кати отсюда, похороним, все ж, божий человек, пусть тебя совесть мучает, если она у тебя есть, – недовольно вслед говорил дед Гриша.

Партизана похоронили на том же месте, где его расстреляли, между двух сосен. Дед Сибиль и дед Борма помогали копать могилу. Они сбили из жердей гроб и небольшой крест. Убиенный был расстрелян за нарушение воинской дисциплины. Но все же потом ходили слухи, что командир недолюбливал этого красивого, стройного молодого, но строптивого партизана, и вот представился случай свести с ним счеты.