Читать «Мы не должны были так жить!» онлайн - страница 405

КОЛЬМАН: Я еще раз должен подчеркнуть со всей решительностью, что из факта, что сегодняшние преследования оппозиции в Советском Союзе стали несравненно мягче, чем во времена Сталина, ни в коем случае нельзя делать вывод, как будто их из года в год становится меньше. У меня, конечно, нет статистики по политзаключенным; но даже отрывочные факты, о которых я узнал за последние десять лет моего пребывания в Москве, однозначно говорят о том, что в количественном плане ситуация постоянно ухудшается. А в качественном плане еще больше: о режиме пребывания в лагерях и сумасшедших домах их жертвы уже достаточно писали. Я также не считаю, что в Чехословакии отмечается противоположная тенденция. В тоталитарных режимах переход к «открытому обществу» вовсе не простой и не однозначный процесс.

При этом многое зависит и от темпов такого развития. Если бы речь шла только о правах человека, только о десятках тысяч страдающих людей! Тогда можно было бы, в конце концов, согласиться с тем, что Советский Союз через пару лет под воздействием торговых и культурных связей пойдет по пути демократизации. Но ведь речь идет также и о том, что советские властители никогда не отказывались от своей преступной идеи силой распространить свою диктатуру на весь мир; они все время наращивают безумную гонку вооружений.

Верно, что не только капиталистические интересы получения прибыли, но также и потребности в сырье и особенно в источниках энергии подталкивают Запад к торговле с Советским Союзом, не ставя при этом никаких политических условий. Но это же полная близорукость!

Замечания к проблеме Чехословакии

ЯНОУХ: Я хотел бы задать тебе несколько так называемых «чехословацких» вопросов. Ты пишешь в твоих мемуарах, что ты и твоё поколение заблуждались и что вы «не должны были так жить». Как ты с твоей сегодняшней позиции оцениваешь свою деятельность в Чехословакии в 1945–1948 годах? Разве ты сам не способствовал тому (хотя в отличие от многих других не с помощью насилия, кулаков или дубинок, а только с помощью своего образования, знаний, интеллекта, боевого настроя в дискуссиях), что Чехословакии силой была навязана советская модель социализма, что таким образом Чехословакия фактически стала советской колонией?

КОЛЬМАН: Я с тобой полностью согласен и не намерен оправдывать мое тогдашнее поведение (в чем я откровенно раскаиваюсь) тем, что я действовал в соответствии с моими убеждениями и будучи ослепленным, будучи убежденным, что я представляю справедливое дело, что это необходимо для достижения высоких целей. Моя вина от этого меньше не становится. С другой стороны, я не хочу притворяться и утверждать, что всё, что я тогда говорил, к примеру, в публичных дискуссиях с профессором Козаком или с Чешскими Национальными социалистами и представителями Народной партии, было неверным или что я распространял только исключительно догматические и ложные учения. Но, к сожалению, я действительно был в плену иллюзий, что Советский Союз является образцовым социалистическим государством и что сталинская версия марксизма представляет собой высшую ступень в развитии этой философии. И я, конечно, способствовал, хотя и косвенно, тому, что Коммунистическая партия Чехословакии в феврале 1948 года так легко стала господствующей партией и, следовательно, что ее сегодняшние лидеры стали выдавать советскую оккупацию 1968 года за благословение. Ещё хочу добавить, что я хотя и предостерегал моих слушателей от авторитарного мышления и требовал от них, чтобы они критически оценивали события, но, несмотря на это, я не могу отрицать свою вину.