Читать «Пожиратели» онлайн - страница 125
Дарья Миленькая
Все сознание будто трепыхалось пойманной рыбой на сухом воздухе.
– Это ты… ненавижу… Тварь. Это твой… яд.
Не открывая глаз, он поискал по столу в поисках ножа, но лишь уронил его на землю.
Ипсилон громко выругался, истерично дернулся и опустился вниз.
Пальцы сжали холодную рукоять. Она никогда не нагревалась, будто Кирилл все не разожмёт мертвецкую руку.
И тут сзади послышалось:
– Отребье…
Ипсилон застыл.
– Сдохни!
Мужчина медленно обернулся назад.
В разгоревшемся – и явно с удовольствием вышедшем за свои границы – костре зависло лицо отца.
– Проваливай отсюда, щенок.
Ипсилон замотал головой, навалился на каменную ножку.
– Нет, нет, нет… Ты же мертв! Я же убил тебя!
– Ты никто здесь, ты мусор, никчемный мусор.
– Заткнись!
– Только мамаше был нужен. А она – сдохла! Сдохла, так же как сдохнешь и ты, дрянь!
Ипсилон сжался.
Он потянул веки вниз, до боли вдавливая ногти в нежную кожу.
– Ты убийца, ты грязь. Гниль.
– Заткнись.
– Ты такой же, как и мы.
Ипсилон вперил взгляд в ненавистное лицо.
Он поднялся, переложил поудобней нож.
– Я лучше вас! Я – Избранный!
– Никакой ты не Избранный. Это все твоя книжонка, а я ее под ножку кровати подкладывал, чтобы не шаталась. Я ее выкинул вместе с твоими вонючими учебниками.
Мужчина подошел к огню вплотную.
– Ты – жалкий. Ты просто убийца. Бесхребетный и слабый. Ты не лучше нас, помнишь? Ты ведь убил его. А он-то… Ты его ненавидишь, потому что он лишил тебя повода для самодовольства! Ты такой же, как мы. Ты такой же. Ты – такой же!
На секунду старик замолчал, а потом с язвительной звучностью произнес:
– Что же у тебя было? Ничего. И ничего у тебя нет. Никем ты не был. И не стал.
Нож пронзил костер.
Язычки пламени игриво заскользили по рукаву рубашки выше, едким дымом обжигая слизистую.
Ипсилон обескуражено вытянул перед собой руку. Свободной ладонью он начал сбивать огонь, паникуя, раком пятясь назад.
Из-под земли вырастает кочка и бросается прямо под ноги.
Больно ударившись копчиком, мужчина наваливается на горящую руку, холодной землей убивая огонь.
Он оборачивается, но в пламени пульсируют лишь желтые да рыжие всполохи.
Рукав испещрили дыры, обнажая израненную кожу. Особенно пострадала кисть – кожа покраснела и зашелушилась небольшими лоскутами.
Ипсилон обнял коленки здоровой рукой и горестно завыл.
Он с трудом соображал ослабевшим обманутым мозгом и не был в состоянии ничего понять.
По привычке губы – попеременно с воем – шептали заученное слово:
– Абсолют… Абсолют…
Рядом забили барабаны.
Матвей взглянул на небо.
На далекое небо.
И в наваждениях оно оставалось одним и тем же – недоступным.
И в смерти – если смерть нисходит с неба – нет ничего страшного и подвластного людям.
То, что происходит, имеет такой отвратительный человеческий душок, что хочется быстрее распрощаться с этой оболочкой.
Паразиты вокруг, кровь, боль, сумасшествие – есть человек.
Яд на теле мироздания.
Ни добра, ни зла – просто яд.
Ни частицы бога в костях, ни желанный напиток зла в жилах – просто яд.
Матвей, наконец, понял, что пытался донести Ипсилон. Принять свою смертность, значит стать свободным. Освободиться от паразита внутри.
