Читать «Пожиратели» онлайн - страница 112

– Ты сумасшедший, Ипсилон!

Матвей побежал прочь. Ипсилон не пытался его преследовать – не было нужды.

Они оба были здесь.

Им обоим отсюда не выбраться.

Матвей петлял как заяц между НИЧЕМ и НИЧЕМ.

Иногда поворачивал направо, потом – налево, потом – прямо, чуть-чуть назад, снова вперед и так по кругу. Словно играл в догонялки и не хотел быть осаленным.

Перед глазами мелькали образы Алены и родителей. Чтобы они сделали, оказавшись на его месте? Честно говоря, с трудом вериться, что кто-то еще может с таким столкнуться.

«Чушь, – одернул он себя, – хватит врать!».

Никто кроме него не мог больше оказаться здесь. Ни Алена, со своей бездревностной работой, ни родители, порабощенные ленью и продавшие себя и своих детей за жалкие годы бездейственности и безыдейности.

Повинуясь какому-то странному порыву, Матвей падает, ударившись о НИЧТО.

Зачем он все это время так жаждал найти ответ, кто же такие паразиты? Почему так убийственно решительно поднимался на эту гору с высоко-неясно-горящим ответом? К чему стремился?

Человечество так долго училось переминать любовь с сути истины на идею истины, а он так просто зашагал обратно, прочь от течения к истокам, к ледяной воде, еще не источившей ни один камешек.

Наверху всегда так одиноко и холодно, так чего же он хотел? Гибели?

В смерти есть что-то страшное? Неизвестность? Но раз так, разве жизнь для нас более известна?

– Ох, Матвей, – жалостливо вздохнула старуха, – как же ты напуган.

В ее присутствии ощущался дикий покой спрятавшегося в кустах животного, измученного долгой погоней. Еще чуть-чуть, и охотник прострелит мохнатое брюхо, кровь брызнет на землю, но сейчас все спокойно. Спокойно.

Матвей поднял красное заплаканное лицо, и, заикаясь, произнес:

– Я помню, вы рассказывали про искажен-ный мир, наполненный забытыми всеми уголками, хранящ-щими тайны прош-шлого. Вы предупреждали, чтобы я был аккуратен, а я отма-ахнулся. Но сейчас, блу-уждая по этим потемкам, по этим ничем не раз-згоняемым потемкам, я понял, что действительно заблудился и не могу найти выхода. И эти потемки и есть вся моя жизнь! Что делал я всю эту жизнь? Я слепо брел под руку с другими куда-то вперед, а мне и им – такие же, как мы, но чуть более искушенные или чуть более сломленные – говорили, что впереди нас ждет свет. В этих потемках мы строили города, не видя ни себя, ни друг друга, мы рожали детей, умирали в темноте. В темноте наши трупы гнили, но им есть прощение – трупы проедены чернотой. А жили ли мы, а жил ли я, или это все – бред трупа, несогласного со скорой смертью? Надо было создавать свет, надо было вытаскивать его из себя с кишками и прочим ливером. Надо было продавать себя чертям за свет – хотя бы за тлеющие угли – а мы отдавались им бесплатно. Просто потому, что не могли разглядеть их.