Читать «Следы ангела (сборник)» онлайн - страница 142

Оговоримся, что Екатерина Георгиевна обычно отмахивается от журналистов. Она на телевидении-то появилась только недавно впервые за десятилетия, да и то пожалела об этом. Поэтому сам факт моей беседы с актрисой уже можно воспринимать как журналистское чудо. Да и не собирались мы говорить о вере, мы вообще о другом кино снимали.

Снимали в одном из ресторанов столицы. Среди роскошных интерьеров помудревшая радистка – забранная в косичку седина, непрестанно думающий взгляд – чувствовала себя некомфортно. Первые 15 минут, пока операторы настраивали свет, все время приговаривала, что не понимает, кто она такая, что она не заслуживает столько внимания… Заказала воду и кофе. «Вкусное, я знаю, есть какое-то… забыла название… латте, кажется». Следующие 15 минут прошли в жарких спорах на тему, кому же заплатить за кофе. Я настаивал, что мы угощаем (мы всегда так делаем), Градова приводила свои аргументы: «Это же безумные деньги! Зачем вам тратиться?» (Это первая актриса на моей памяти, которая искренне так и не поняла, почему ей не дали заплатить.)

А свет тем временем все еще устанавливали, и надо было как-то поддерживать разговор. На мой очередной дежурный вопрос: «Хорошо ли идут ее дела?», она вдруг обрубила: «Все хорошо только у идиотов». Но быстро поняла, что своим ответом поставила меня в неловкое положение, и поспешила что-то добавить, но тут раздалась команда: «Снимаем!» Я выдохнул и больше глупых вопросов не задавал.

…А вопрос о вере, как и в предыдущих историях, сам слетел с языка после рассказа Градовой о своем первом муже – Андрее Миронове: оказывается, актер всячески ограждал молодую жену от работы в кино.

– Он говорил: «Такая чистота, и в этой грязи будешь булькаться?!» Он действительно не хотел этого пути для меня, и я ему признательна по сей день, потому что это так: я не должна была этим заниматься.

– Не должны были заниматься по духовным причинам?

– Понимаете, профессия эта, конечно, очень сложная и очень многих разрушающая. Вот Иннокентий Михайлович Смоктуновский ушел без этого разрушения, он был глубокой веры человек, любви к Отечеству, к Богу, к жене и своим детям, а есть люди, которых это разрушает. Я понимала, что мне актерство противопоказано. Я совершенно не осуждаю никого, потому что артисты – это дети, трогательные дети. Они чаще всего приходят к вере.

– Часто приходят, но по-разному…

На что я намекаю, Екатерина Георгиевна поняла сходу.

– Я – из-за трагедии. Основная масса людей приходит к Богу не как у нас принято говорить: «ударяются в религию», ударяются в антирелигию, – а к Богу просто возвращаются. Когда? Когда какая-то драма или какая-то болезнь. А есть избранные, такие особые, которые от радости начинают тянуться к Богу. Так вот я от болезни к Нему пришла, я вхожу в общее число людей. Я тяжело заболела, смертельно, скажем попросту, и в результате восемь лет я пролежала. А после прихода к вере я стала восстанавливаться духовно и телесно.

А потом случился самый счастливый день в моей жизни – день моего крещения! Я в 33 года крестилась – в день рождения моей дочери и в третий день рождения моего прекрасного внука, который для меня просто свет, так же как Марусенька. И когда он родился, я через несколько буквально недель или даже дней подала заявление об уходе из театра, потому что я поняла: меня больше не будет нигде, только с семьей, с Богом. И так это есть по сию минуту.