Читать «Следы ангела (сборник)» онлайн - страница 11

Так о чем я тебе? Пришли, значит, толпой и стоят у храма, ждут батюшку «поговорить», храбрецы тоже. А из храма слышат голос священника, со службы: «Боже, сжалься над нами и благослови нас, яви нам свет лица Твоего и помилуй нас. Аминь».

Стоят, переглядываются, щурятся со злостью: вроде, де, сейчас посмотрим, как над тобой Бог-то твой сжалится. А тут Гришка выходит из храма: «На разборки пришли?» – «А ты не лезь». – «А чего хотите-то, земели?» – «Поговорить». – «А о чем говорить-то, толком хоть знаете?» Постояли мужики, попереглядывались, не ответили.

«Ну, я так и знал. Скучно стало, да? Разрядки захотелось?» И пошел тут Григорий на них, как бык на тряпку, ручищи свои выставил, скалится, вот-вот ударит кого-нибудь. Мужики, знамо дело, перетрухнули – с Гришкой никто никогда не связывался: «Чего от психа ждать-то». «Да ты чего, – начали его успокаивать, – да ты же наш, свой, ты чего?» – «А он не свой, не наш? – спросил Гриша, показывая пальцем на храм, а оттуда голос батюшки: «Слава Тебе, Христе Боже, надежда наша, слава Тебе», а бабки хором подвывают: «Слава, и ныне, Господи, помилуй». – «Чужой значит, а цыгане ваши значит? А?» – И опять попер на толпу.

«Да ты чего, слышь? А чего он? Приперся тут, нам тут жить, а кто его знает, как чего обернется-то? – залепетали сельчане. «Да не боитесь вы ничего! Трезвыми быть боитесь, вот это да. Козла отпущения ищете! Мужики, называется! Войны на вас нет, кодла…» – «Ты не базарь так-то, слышишь, – грубо так ему, Гришке-то, тогда ответил Чека, это мужик один сидевший, после зоны у нас осел, семью завел, не рабатовал ни дня, только воровал да пил. Ну, Гриша явно на грубость-то среагировал, а как иначе-то? Хамство-то только мужики друг у друга и могут выбивать. И должны, коль мужики-то.

В общем, Чеку Гришка тогда прилюдно побил, а никто и не заступился за него – так бы была куча мала, не приведи Боже. А так побил да ушел Гришка обратно в храм, дверью за собой аж хлопнул! Постояли мужики тогда еще, понервничали, покурили. Послушали, что там читают-то, а вечерняя-то как раз к концу шла. Батюшка ектению произносил уж, о патриархе и о преосвященнейшем помолились уж, о стране начали: «Помолимся, о богохранимой стране нашей, властях и всем народе ее. О ненавидящих и любящих нас. О милующих и служащих нам. О заповедавших нам, недостойным, молиться за них…»

Еще чуток постояли сельчане, мужики-то, у паперти, поплевались, ну, и разошлись. Не стали пар выпускать. Бог образумил, не иначе.

В ту же ночь и полыхнул лес у деревни. Ох, Царица Небесная, вот страх-то какой всех обуял, это ж все поняли сразу – нет спасения. Огонь так и пер, деревья под ним вековые, как солдаты от пулемета, падали, а лес-то совсем по ту пору близко к домам стоял, стеной, по всему периметру – и вот стена огня. Господи, да откуда она взялась-то, стена эта окаянная – никто не понял, вроде, как и пожаров лесных не было вокруг замечено, явно, цыгане мстили, а кто еще-то? И ведь знали, что пока с речки воду таскать начнут, все уж на дома перейдет, да и где воды-то столько взять? Даже если бы речку мы со всей ее мощью на огонь этот тогда вылили – не помогло бы. Никакими силами: ни человеческими, ни природными стихию ту не остановить уж было. Все и высыпались из домов, ясное дело. Документы, деньги, тряпье какое по мешкам да карманам рассовали. Мы-то с мужиками канавы давай рыть. Да куда там?! Понимали, что не поможет – пепел уж на дома пошел, огненный снег, ага. Бабы стоят, смотрят, ревут, дети ревут, скотина, тоже ведь тварь Божья, блеет, мычит, лает, ох ты, Господи, никак, конец света так и выглядит. Все, в чем есть и ни с чем, только с душами своими перед огнем встанем.