Читать «Призрак оперы N-ска» онлайн - страница 109

А сопрано Валю Лошакову Абдулла Урюкович сам, своими собственными руками, снял с партии Вдохновения своего: надо было проучить мерзавку за срыв спектаклей на недавних гастролях в Шотландии. Вдохновение готовилась спеть сопрано Непотребко — но вот беда: она категорически отказывалась выходить на сцену нагишом. Тогда Стакакки Драчулос провел с ней беседу, в которой популярно объяснил, что если Непотребко откажется от условий режиссера, и не выйдет голой на сцену, — что поставит детище долгого труда огромного коллектива под угрозу срыва — то весь остаток жизни своей ей придется просидеть в лохмотьях на паперти N-ского Преображенского Собора. Бедная Непотребко поразмыслила и, скрепя сердце, согласилась — тем более, что режиссер Фруктман пообещал ей кое-какой сценический костюм: корону, красивые туфли и неширокий пояс…

В общем, друзья, все шло так, как испокон веков идут на театрах дела перед ответственным событием; мы можем смело заключить: Дзержинскую оперу вовсю охватила предпремьерная лихорадка.

* * *

В этой круговерти оркестровых, технических, гримерных, световых и миллиона прочих проблем Абдулла Урюкович, работая с только ему свойственной, беспредельной самоотдачей, ни на минуту не оставался один. Он дремал урывками, сидя в кабинете или в автомашине — и, видимо, вследствие крайней усталости, какие-то нехорошие предчувствия постоянно преследовали его. Еще Бесноватый почувствовал, что отношение к нему прессы с телевидением как-то изменилось: какая-то выскочка в газете «У речки» сравнила его со Сталиным и написала, что Абдулла находится в «угарном экстазе самообожания»; другой какой-то музыковед провещался по поводу музыки Бориса Мусоргского и полностью отказал композитору в способности соблюсти меру и пропорцию в области музыкальной формы… Конечно же, Абдулла Урюкович гнал от себя всякую ерунду: и сейчас, перед первой сидячей оркестровой репетицией (оркестр и солисты уже ждали его), он зашел к себе в гардеробную, чтобы ополоснуть лицо холодной водой и взбодрить себя вкусной длинной сигареткой.

Умывшись, он поднял лицо — и в небольшом старом зеркале над умывальником увидел своего рогатенького приятеля. Чертенок, однако, сегодня был невесел: «…Ты слишком далеко зашел! — сказал бесенок грустно. — Бессмертие при жизни — это посмертная тьма на века. Никто на этом свете не обладает абсолютной властью, и в этом — счастье и высшая справедливость Вселенной. Клянусь преисподней, — я хотел помочь тебе…»

— Гнида!.. Шакал позорный!!! — неистово завопил Бесноватый; кулак Абдуллы с силой вдарил по зеркалу — осколки, звеня, посыпались в раковину. Тяжело дыша, дирижер прислушался: «Фа-а-а-рандола, мой танец мести — он тебя согнет в дугу!..» — доносилось до его слуха из затерявшейся где-то в углу радиоточки. Узнав ненавистный голос баритона Верновкуса, Абдулла Урюкович, заскрежетав зубами, опрометью выскочил из гардеробной. Открыв бар, он принялся наливать себе виски; горлышко бутылки дробно стучало по краю стакана.