Читать «Полный форс-мажор» онлайн - страница 203

— И ты тоже, — обнимая его за шею, воскликнул Дениска.

— И я?!

— Да, тебя же лошадки не узнают, ты же другой был: в фартуке и тапочках… Они ведь тоже ждут. Видишь? Выглядывают. — Действительно, лошади выглядывали в окна денников, фырчали, взмахивали головами, некоторые — словно здороваясь — призывно ржали.

Золотарёв изобразил Анне и Богданову понимающее лицо, извините, мол, ничего поделать не могу, я занят, у нас с Дениской дела.

Проходя мимо Виктора Владимировича, Золотарёв наклонил голову к нему и заикаясь, негромко спросил:

— Кто-то, мне по-омнится, обещал за ге… генерала сестру замуж отдать. Вы не… не-е… помните, Ви-иктор Владимирович, кто?

— Помню. Я говорил. — Растерянно признался Богданов. — Но я же не… — и умолк.

— И мы «не»… — передразнил Золотарёв, и обернулся к Анне. — Не возражаем, Анечка, мы «за»?

— Да! — ответила она.

— И Дениска тоже! Да, Дениска?

— Да… — воскликнул малыш, и, крепко держась за шею, заразительно рассмеялся…

63

Это не жена…

Шутки шутками, а «контрольный» день тем временем в полку всё же приближался. Осталось всего четыре дня. Всего! Вернее четверо суток. Что в переводе на армейский язык свободно означает — четыре помноженное на два. То есть целых восемь! Неясным для всех и для полковника Ульяшова оставалось одно: где и как это всё будет происходить и… каким будет «награждение». В том смысле, что сапоги конкретно ждут проигравшего, и погоны тоже. Он их, у себя в городской квартире видел, иногда появлялся дома. В тайной надежде вернувшуюся жену застать, в крайнем случае из бельишка что поменять, в стиральную машину забросить, то сё… Нет, естественно, жены, как назло, не наблюдалось. Зато на глаза Ульяшову обязательно попадались сапоги, которые он приготовил полковнику Палию. Они уже на столе возвышались. Ждали. Он их сам туда поставил. Как напоминание Палию о его призе. Сапоги старые, хромовые. Рядом с ними «красовались» потёртые погоны с двумя просветами, две штуки, комплект, с шестью крупными полковничьими звёздами. Ха-ха! Хо-хо! Он их тоже достал из кладовки, тоже приготовил. Даже пыль с них не стал смахивать. Всё на столе, всё на виду. В очередной раз увидев «конструкцию», потирал руки. Злорадствовал, радовался. Это только тогда, в начале, он в жутком негативе пребывал. Потому что после ресторана, да!

Испугался и… растерялся, в панике пребывал. Зашвырнул, под горячую руку подвернувшийся «приз» в дальний угол антресолей (с глаз долой), но потом, когда «дела» с подготовкой к смотру в полку пошли вроде бы лучше, потом и совсем в гору, так для себя отметил Ульяшов, да и дирижёр оркестра не так лоб хмурил, он нашёл их, на стол водрузил. Это бы всё, но…

Червь сомнения всё же точил душу полковника. Пока. Нет-нет, да и сверлил сознание, особенно вечером и во сне, спать не давал, будоражил мозг. Это понятно. Радоваться в своём полку можно любым достижениям, знал Ульяшов, от мало-мальски мелких, до самых значительных. Пока не сверишь с показателями других подразделений. Тогда вполне может оказаться, что твои «лучшие», могут оказаться «средними» или того хуже. Но с боевыми показателями в полку, слава Богу, всё понятно. Тысячу раз сравнивали, сто тысяч раз перепроверили — «пойдёт!», а вот с этой самой самодеятельностью, с ансамблем, тут… ч-чёрт его знает, куда показатели вырулят. Вполне может оказаться, что те сапоги жевать придётся именно Ульяшову. Да! А он на это не согласен, ни добровольно, ни… Эх, тц! Такие вот сомнения, не смотря на чистый лоб дирижёра, и восторженно счастливые лица солдат-«артистов»… Им-то что, вышел, сорвал аплодисменты, и — будь здоров. А Ульяшову — если что! — жуй эти самые сапоги, да? Нет, нет и нет… Хотя пыль с них он, чур-чур, всё ж таки смахнул… Вроде бы машинально. По старой привычке-выучке. На всякий случай.