Читать «Открытые дворы. Стихотворения, эссе» онлайн - страница 14

* * *

Пресловутого ДунаяЛьются вечные струи

Ф.Тютчев

Там на берегу Дунаявозвышается горамимо велосипедисточекне разъедется толпаЛюди косвенно мешаютзрению (не обесточь)бестолочь толчется в оптикеей мешает человекИ по бесконечной набережнойоднодневками снуютвелосипедисты встретилисьразошлись и вновь снуютИ мешают восприятиюразошедшиеся тени,самостийные телаКак объять, когда проноситсябешеный велосипедБуда, Пешт или безумнаявосхищенная МоскваЛегче нам, что не проносятсяпо краям Москва-рекивелопеды скоморошныелегкие, как плавунцыЛегче нам изъять из зрения,как застрявшее стеклоПети Медленного длениеИ Наталью МедовыхСтанислава Ивановаи еще Полину ГрачГде кончается в них городГде тогда начнется ужасГород в нас воспоминанияочищаем от людейи бесшумно ходют дворникивсех сметая как соринкиветровых открытых глазИ вернуть удастся ль в городТех, кто выброшен до днаГору Геллерт неочищеннуюот людей, людей, людейИ холмы Москвы

* * *

памяти А.Ю.

75-го августМерцая дремали авгурыРасстегаи с визигойи литровый цилиндрЗелена винаВ «Центральном»Проницаем был взглядИ духовная несомненна едаМожет быть, хохолком от времянки-стремянкиВремя любое я достаюИ в аи отзывается ай, Али, и а-у слышно в А.Ю.Ты ореховым взглядом по лицам вещей скользилРазорвать повторенье такое времен – это вышевременных сил.Что же будем в том времени делать опять?Декламировать жизньПодгонять несозданьепо улицеИ ореховым прутиком все в ту жнепокорную загоняя тетрадь?И на что возрождаемой жизнипламень исчезнувшего вина?Горечь мира, молодая вина легко в безликое летнеев несомненное претворена вино

Стихи, сочиненные львом-поэтом (из романа «Mater studiorum» («Мать учения»))

СНЕЖНЫЙ ЛЕВ (LEO, THE POET)

Человекобез-образныйЧеловеко-бесподобныйЛев-поэт милостью божье-человечьейтихий, смирный, грязный, как овечка,Перед нами предстоитОн устал на задних лапахДушно в его старой шкурев глазах больных трахомойвековая грусть зверейОн пришел, некрасивый, сюда, хромаяс пыльной кистью, с бахромоюснежной пеною хвостаБелый лев из Алабамыиз университета града Florenceраспростясь с своею львицейстал поэтом меж людьмиРечитативом он произносит прошенья(с книжкою «Рейнеке-лиса»на немецко-львино-русскомв молью траченной подмышке)С флагом небывало-пестрымон последний царь, предстательствуетот посольства всех зверей.Он стоическиповторяет проникновеннолапами помавая отнюдь не геральдическиЛево-агнецно вдруг он оглянется огненноСловно грозный ангел в уголках его глаз промелькнулОн восстал из тысячелетней пены —человеческий вассалвстал из снегано в холоде человеческих взглядов будто бы скрылсяНе исчезнув, не истлевв зимнем зоопаркенад вратами дремлет левв виде белой арки

ОКНО МЕДАНЫ

Йелке и Младену

  В комнате царило окно  Мы держали ставни, разведенные   в ширь наших рук   деревянные ставни,   нагретые незнакомым солнцем  Нам была видна Медана вина   Обернувшись   мы увидели за спиной другое окно   кто-то вглядывался в комнату   с внутренней галереи   как художник   близкого Ренессанса  В темную комнату   где контуры и мерцанье   брошенной на кровати одежды  И окно, что мы распахнули, как зеркалоГде была дана Медана винано мы знали: из сияющей этой равнинынаши лица на глухой амальгамев темноте этой комнаты почти не виднытолько проблеск глаз словно чрно виноМы открыли… мы снимали… слой за слоемубегающие в даль виноградникинестройные голоса поэтовили то чудится эхоиз боковой ванной —донесла грозаиз окнатак что комнатный ливеньсливается с шершавымпо тихой бумагешуршаньем дождяв комнате, где парило окноМы еще и еще раз приближали к глазамэту местностьв линиях виноградных блуждалино вода смыла пульс прожилок листьевс пропыленного виноградагде Словения, где Италия?тщетноне было швов и границФрагменты соединяли виноИз глубины, изнутри мы увиделимы виделисияющий деньотступали как будто глазам не веряпотому что окно открылось как светв мир огромныйкоторый хранилсяв подземном пространствеДорогое вино в глубинераскрывался слой за слоем временмедленно через прозрачную прочностьсквозь крепость винасвет его изменялся в лицеи долина раскрывалась все глубжеНо окно в воздухе оставалось и когдастемнело вокругМы вошли в промежуток меж стенво тьме на старинном буфетесветился портретюной девушки здешнейс цветами вкруг глазИспарялось виномеж трех деревянных стенздесь жила тишина морскаяхотя не было моря за ближайшим угломмашины далекиевечернюю обозначали долинувысох клей под отогнутымуголком Европынесколько насекомых пересеклинить взглядачто вернемдорогому другому другутакому жена дне ящика тумбочки с тонкостенным днищемчто колеблет рукипятна исчезнувшего виначто оставил нам письмо несказанноестертый пятак евроцентовыйнезакрытый замочек от чемоданаи переложенный на словенский «Ладомир»