Читать «Ледяной клад» онлайн - страница 264

Василий Петрович лежал на спине между двумя наклонно стоящими льдинами. Правая рука у него была странно вывернута над головой. Феня кинулась к нему, закричала отчаянно, едва слыша свои собственные слова:

- Василий Петрович!!.

Он не пошевельнулся. Но Феня все же заметила: дышит. Феня в горсть зачерпнула воды из ближней лужицы, побрызгала ему в лицо. Чуть-чуть дернулась побелевшая нижняя губа, но глаза он не открыл.

Тогда Феня ухватила Василия Петровича под мышки и волоком потащила по земле. Он оказался очень тяжелым, царапал галечник каблуками своих разбитых кирзовых сапог. У Фени быстро заболела спина. И было еще нехорошо оттого, что правая рука Василия Петровича висела вывернутая неестественно, как это бывает у набитых опилками кукол. Феня боялась смотреть на нее.

Проволочив Василия Петровича шагов с полсотни, Феня поняла: бесполезно, до поселка не дотащить. Вернее будет сбегать туда за помощью.

Чуть не в упор на нее налетел Михаил. Остановился, крупно глотнул воздуху - Феня видела, как у него перекатился под воротником рубашки острый кадык, - потом взмахнул руками.

- Ну дура же! Убью! - сказал свободно и просветленно, будто лишь ради этих слов он ошалело и прибежал сюда. - И куда ее понесло?

- Тебя не спросила, - ответила Феня, вяло размазывая дрожащей рукой грязь по лицу. И махнула назад. - Там Василий Петрович лежит. Беспамятный...

Теперь почему-то ноги уже совсем не держали ее, тянуло хоть на минутку присесть. Феня шарила возле себя рукой, нельзя ли на что-нибудь опереться.

- Ты чего? - мягче спросил Михаил, готовясь ее поддержать. - Тебе плохо? Скисла...

- Уйди! Не тронь, - сказала Феня. - Возьми Василия Петровича...

Бухая сапогами и раскидывая мелкую гальку в стороны, подбежало еще несколько мужчин. У Фени перед глазами вертелись зеленые круги, к горлу ползла тошнота.

- Да возьмите же скорее, - тупо повторяла она.

...Тошнота и мелкая противная дрожь в руках и ногах Феню оставили, когда она выбрела из тальников на открытый обдуваемый веселым, теплым ветром берег острова, а затем ступила на сухо шуршащий ледок протоки.

Впереди тесными парами шли шестеро мужчин, на плечах несли Василия Петровича. Михаил шел в самой последней паре и все крутил головой, должно быть, хотел оглянуться на нее. И Фене почему-то было это неприятно. Обидные слова: "Дура! Убью!", сказанные как раз тогда, когда ей нужна была ласка, улыбка чистой радости, теперь жгли все сильнее.

Она не думала о том, что совсем недавно подвергала себя смертельной опасности, это чувство осталось скрытым словно в густом тумане; она не думала о том, что свершила очень рискованное и смелое дело, решившее судьбу замороженного леса. Не этим сейчас возвышала она себя над Михаилом - сильным и молодым, - который прибежал сюда как будто единственно для того, чтобы унести пострадавшего от взрыва беспамятного старика. Она презирала сейчас Михаила девичьей гордостью, которая не позволяла, никак не позволяла, чтобы ей, даже измазанной, залепленной грязью, на трясущихся "тонких" ногах, молодые парни, бахвалящиеся силой своей, кричали в лицо: "Ну дура же! Убью!"