Читать «К другому берегу» онлайн - страница 100
Евгения Георгиевна Перова
– Что же – ни разу? Не залетела? За все время?
Марина опять вздохнула:
– Лёш, ты не представляешь степени моей… моей дремучести! Я даже толком не знала, как нужно предохраняться, пока Танька меня не просветила. А когда я с этим к Вадиму полезла, он сказал: нам это не нужно, не беспокойся, я принял меры. И только потом я узнала, какие меры он принял. Он вообще не мог детей иметь, представляешь! А я тогда уже мечтала о ребенке, хотя понимала, что мама меня убьет.
– Так у него же сын вроде был… или что?
– Сын. Он потом какую-то операцию сделал.
– Какой предусмотрительный, ты подумай!
– Так что ты не переживай, у меня все в порядке. Я знаю.
– Тогда почему же? Не получается ничего? Может… Может, мне… провериться? А то ведь Рита…
Алексей даже сморщился от стыда, но Марина уже услышала, о чем он думает, и тихо сказала:
– Лёшечка, я знаю. Про Риту. Что она не твоя. Танька рассказала.
– Эта Танька! Все она знает…
– Ты поэтому так пил после развода? Из-за девочки?
– И поэтому.
– Скучаешь по ней?
– Ужасно. Не хочу я об этом.
– Бедный мой…
– Не надо, Марин. Так что ты думаешь? Чтобы мне провериться? Правда… Стелка призналась, что аборт от меня делала. Но черт ее знает, можно ли ей верить!
– Лёшечка, ты вспомни, что мы видели! Тогда, на выставке!
– Ну да, правда. Я видел тебя с ребенком… нашим.
– А я видела нас с детьми! Не поняла, сколько, но больше двух!
– Да что ты? – Леший повеселел.
– И потом… Я не вижу у тебя ничего такого. Мне кажется, все нормально.
– А как ты вообще это видишь? – У Лёшки даже глаза загорелись от любопытства.
– Ой, так трудно объяснить! Я сразу разное вижу, несколько образов. Один как бы образ человека вообще, его личности. Помнишь, ты в деревне мне рассказывал, как людей определяешь: живопись, акварель, рисунок? Чем-то похоже.
– А меня ты как видишь?
– Тебя? Ты так близко, я тебя плохо вижу, – Марина закрыла глаза и сосредоточилась. – Этот образ, он обычно при первой встрече возникает, вспышкой. А тебя я давно знаю, мое ви́дение позже пришло. Сейчас… Что-то с крыльями…
– Орел, не иначе!
– Да нет, не смейся…
– Дракон, что ли? – вспомнил Леший: «Карп становится драконом!»
– Ты сбиваешь меня, помолчи! Такое существо… Странное! Тело льва, крылья, а голова человеческая…
– Вообще-то на сфинкса похоже, только сфинкс всегда женского пола!
– А этот – мужского.
– Да-а, ничего себе!
– Ну вот. А еще вижу… как это сказать? Организм, что ли? В виде такой цветной живой проекции.
– Ауру?
– Наверно. И я сразу вижу, где неправильно! Там гармония нарушается. А у тебя все гармонично.
– Как фальшивый звук? А поправить ты можешь?
– Может, и могу… не знаю. Вот царапины всякие, синяки – это да, ты видел. Температуру сбить, головную боль снять… у других. Для себя хуже получается. А что там внутри… Я всю эту анатомию-физиологию и знать никогда не хотела. Ну, сердце слева, печень где-то там справа. А остальное? Мало ли, вдруг наврежу? Один раз… – Марина горестно вздохнула. – В метро это было. Я сижу, глаза закрыла и вдруг вижу… ауру, как ты говоришь. И там так все неправильно, так все плохо! И я вижу, где именно, и понимаю, что еще есть шанс – можно убрать вот это неправильное, и человек будет жить, а иначе умрет. И даже знаю, что это – у меня в голове будто текст открылся, такая бегущая светящаяся строка: раковая опухоль! Открыла глаза – женщина. Красивая, хорошо одетая, но бледная и какая-то замученная. Ни о чем не подозревает. Я смотрю на нее и не знаю, что делать. Как можно к незнакомому человеку подойти и сказать… такое страшное? Как? Пока я думала, она вышла. А я все ее вспоминаю и думаю: может, надо было сказать?
