Читать «Тайна Черной горы» онлайн - страница 170

Проект Казаковского предусматривал крупные вложения и быструю их отдачу. Он намеревался крепко осесть, вгрызаясь в горы. Он решал вопросы серьезные, основательно и с перспективным размахом, стремясь дать народному хозяйству разведанные запасы, и дать их не как-нибудь, а быстро и качественно, заложив основу будущей промышленной разработки и проверив на практике технологию добычи и обогащения, дать с наименьшими затратами как самих средств, так и более ценных – человеческих сил, создав такие условия быта и труда, чтобы людям, находясь в таежной глухомани, рядом с медведями и вроде бы молчаливыми горами, было радостно жить и трудиться.

Схлестнулись, как две встречные волны, традиционная психология и новые тенденции по отношению не только к результатам, но и к самому характеру труда: разведчику подземных недр отводилась не только привычная роль походного «бродяги», «трудяги» и «покорителя» тайги, но и хозяина этой самой тайги, среди которой ему жить, жить не наскоком, а оседло и, по-хозяйски осваивая подземные богатства, учиться беречь их и учиться сохранять окружающую природу. Проект был нацелен в будущее.

Прозорливый умом Вадим Николаевич понимал и принимал стремление Казаковского поставить разведку недр на новые современные промышленные рельсы. Но сердцем – не принимал, чутьем седого «геологического волка» угадывал в них опасность, и не только для себя лично. Проект Казаковского нес с собой в устоявшуюся геологическую практику революционные преобразования. Он, как ножом бульдозера, срезал под корень, под основание все то, что десятилетиями так оберегалось, так лелеялось и чем так гордились – походную романтику, таежную «вольную» жизнь, раскованный и рискованный поиск, когда на первое место выступали чисто человеческие качества, определяющие весомость личности, – сила, выносливость, знания и навыки, приобретенный опыт. Вадим Николаевич, следя за бурным развитием науки и техники, догадывался, что когда-нибудь и в геологической вольнице настанут крутые перемены. Но никогда не предполагал, что они наступят так скоро. В лице Казаковского он видел первые симптомы этих грядущих перемен. И потому возникла у него такая острая внутренняя неприязнь к проекту, инициатором и основным исполнителем которого был сам Казаковский.